Пансионат "Уютный дом". Побег. - Инна Рудольфовна Чеп

То ли ранний ужин, то ли поздний обед прошел за неспешным разговором об илендских и верцианских обычаях. Любопытная Анна не могла не спросить хозяев, почему их поместье помечено знаком опасности. Антуан Пелье натужно рассмеялся и поведал, что по легенде замок насылает ужасные сны на своих обитателей. Предок рода, участник Второй войны трезубца якобы умер из-за кошмара. Его жене приснилось, что на них напали, и она оказалась так взбудоражена видением, что, не просыпаясь, схватила нож, что лежал всегда в изголовье ее кровати, и заколола им первого подвернувшегося ей под руку "врага" — собственного супруга.

— Но не волнуйтесь! — с улыбкой вещал Антуан. — Это просто старая глупая легенда!

Его жена улыбнулась дрожащими губами, а дети мрачно переглянулись, но возражать отцу семейства никто не стал. Ни Аня, ни Алиса не стали развивать тему проклятий, и разговор сам собой перешел сначала на торговлю, а потом на породистых коней, самыми лучшими из которых считались гиленские и выведенные на востоке так называемые "длинногривые вороны". После десерта все разошлись по спальням. Алиса вместо служанок помогла Ане переодеться и расчесать волосы и, крепко обняв сестру на прощание, отправилась спать в соседнюю комнату. Анна же долго не могла заснуть одна. Ей все казалось, что из темного угла вот-вот появится призрак убитого женой предка Пелье, Пожиратель или даже Ирина Белина. На наставнице будет красное платье с длинным шлейфом, ажурные туфли и…

Волчий вой заставил задремавшую было Анну подскочить в кровати. В коридоре что-то упало. Встревоженная девушка зажгла еще две свечи в подсвечнике, накинула на плечи шаль и вышла в коридор. Заметив у поворота к лестнице фигуру отца, она направилась к нему.

— Папа?

Аркен Вабер спрятал какую-то бумажку в карман халата и повернулся к дочери.

— Ани, почему ты не спишь?

— Услышала шум. Что-то случилось?

— Нет, — мужчина выпрямился, перестав опираться на перила, и потер красные глаза. — Просто были незваные гости, но я все уладил. Отправляйся к себе.

Анна поцеловала отца в щеку и стала было разворачиваться к нему спиной, но вдруг заметила краем глаза у подножия лестницы кучу одежды.

— Что это?

Помимо всего прочего там лежал синий костюм, который Аня лично выбирала для метаморфа в одном милом провинциальном городке дней пять назад.

— Где Федор, папа?

Вабер посмотрел на нее устало.

— Аня, я люблю тебя, ты же знаешь это?

— Да.

— И ты знаешь, что я всегда в любой ситуации выберу ваше счастье?

— Да.

— Тогда ты должна меня понять. Посмотри, уже час. Как поздно, Ани. Доя много уже поздно. Что ж… Женщина в красном появилась, когда пробило двенадцать. Я должен был отдать одного из беглецов. Ты же понимаешь, да? Я не мог потерять тебя снова. А твой пес, он сам вызвался с ней уйти. Никто его не неволил.

Анна отступила на шаг назад.

— Нет! Не может быть!

— Аня, все хорошо, — отец погладил ее по голове. — Теперь все будет хорошо, нас отпустили.

Она знала! Знала, что так легко все не закончится! Она на каждом постоялом дворе ждала подвоха, она все время искала глазами метаморфа — мерещилось, исчезни он на мгновение, и больше она его никогда не увидит. Как оказалось, опасения ее были не напрасны. Но отец!

Аня зажмурилась. Этого не может быть. Федор не мог ее бросить! Это предательство! И она тоже его не бросит! Нет! Надо… Ехать! Сейчас же седлать коней! Сейчас темно, дорога здесь в одну сторону, их можно нагнать!

— Она пешая, эта женщина? В карете? Одна? Как она представилась?

— Ирина Белина. Больше ничего не знаю.

Анна посмотрела на грустное лицо отца. Нет, он не мог. Он…

Выбрал семью. Как и при казни Серли.

— Это сон, — Прошептала Аня. — Просто сон.

— Да! — обрадованно согласился промышленник. — Да, это просто сон, навеянный проклятым замком! Иди спать, утром все образуется. Иди спать, Ани.

Анна отправилась в свою спальню. Надо найти теплое платье. И шаль. И шерстяные чулки. И…

Но почему Федор ушел? Почему? Ему надоело быть ее псом? Так ей не нужен пес, ей нужен человек!

Аня села на кровать и заплакала. Неужели этот проклятый пансионат никогда их не отпустит? Девушка свернулась калачиком, прижимая к груди синюю шаль. Сейчас она немного поплачет, соберется с силами и поскачет искать метаморфа и ведьму. Только выжмет из себя вместе со слезами частичку боли, что затопила ее сердце…

Прогремел гром и маленькое окошко пыльной спальни осыпалось осколками. Аня подскочила, стукнулась обо что-то плечом — и проснулась.

Еще стояла ночь.

Анна схватила со стола подсвечник с почти прогоревшей свечой и выбежала в коридор. Часы показывали половину второго.

— Аня? Что случилось? — Вышедшая на грохот Алиса щурилась от света. — У тебя все в порядке?

— Да… — пробормотала Аня. — Где отец?

— Спит давно.

— А гостья?

— Ани, кроме нас здесь нет гостей. Что с тобой, милая? Кошмар приснился?

Кошмар? Конечно! Они хотят, чтобы она приняла это за сон!

Анна вымученно улыбнулась сестре.

— Да. Я сейчас найду кого-нибудь из слуг, выпью травяного настоя и отправлюсь спать.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо. Иди досыпай.

Алиса ушла. Едва за ней закрылась дверь как Анна побежала к лестнице. В конце концов она должна разобраться, где в этом доме явь, а где сны.

Глава 23

Федя проваливался из одного кошмара в другой, пока в дверь его спальни не постучали. От грохота юноша наконец проснулся и поспешил открыть нежданному гостю. На пороге стоял Аркен Вабер.

— Федор, доброй ночи. Не буду юлить, я к тебе пришел по крайне неприятному вопросу. Ты должен уйти.

Метаморф предполагал и такой ход событий, но не так внезапно.

— Я чем-то вас оскорбил? Обидел? Вел себя неподобающе?

Все-таки он очень много не знал или забыл о поведении в обществе. Особенно о правилах так называемого этикета, которому его очень усердно принялась учить Алиса Вабер. Наверно, он сделал что-то не так.

Промышленник замялся.

— Нет, дело не в этом. Просто…ты любишь Аню?

Федор замер. Обоюдоострый меч: сказать честно или солгать.

— Да.

Он любил. Как умел. Без пышных фраз, цветов, стихов и серенад под окном. Это была не та, красивая любовь из книг. Он любил молчаливо, неказисто, скучно. Неярко. Не умел говорить о том, что чувствовал, да и не хотел. Желал и одновременно пугался Аниных прикосновений, объятий, редких