Бездыханные ІІ - Кон Айзель

Я не смогла продолжать говорить. В груди образовался огромный ком, от чего горло сдавило и невозможно было вымолвить ни слова. Эмоции лили через край и хотелось плакать. Я прижала руки к груди и начала часто дышать, пытаясь унять душевную боль.

— Мио…

Крис попытался положить руку мне на плечо, но я лишь зло ее оттолкнула и тихо прошипела:

— Да пошел ты, Сернари.

После этого я резко сорвалась с места и побежала прочь от Криса и ошарашенного парня в зеленом. Ком в груди все рос, и даже ноги начали заплетаться, мешая бежать. Я была в отчаянии. Оказывается, все эти полгода были построены на иллюзии — меня просто-напросто использовали. Оказывается, все это время я была одна. Ничего не изменилось даже после смерти. Хотя нет, смерть забрала у меня возможность жить рядом с Локки и Ирен, что привело к еще большему одиночеству. Теперь я по-настоящему одна и, осознав это, я впервые за все время пожалела, что не погибла тогда, когда злосчастный нож вонзился мне в живот.

Ноги сами почему-то принесли меня к стадиону. Был почти вечер, и никого, кроме парочки парней в конце трибуны тут не было. Сама не зная почему, но я пошла туда, где вечно сидела с Гримом. Отрешенно и медленно, хотя и знала, что его сейчас там быть не должно. И я оказалась права. Место, где он обычно сидел, играя на своей гитаре, сейчас пустовало. Это меня не удивило, но все равно разочаровало.

Сев на свое место, я обняла себя за плечи и опустила голову. Боль никак не проходила, но, кажется, была не такой уже сильной. Но даже так мне было ужасно плохо и чудовищно одиноко. И теперь никто не сможет мне помочь. Последний, кто мог это сделать, оказался фальшивкой.

— Конфетка? — внезапно послышалось спереди.

Я вздрогнула и резко подняла голову. Грим стоял в трех метрах от меня, с гитарой в фиолетовом чехле, пакетом мармеладок в правой руке и неизменных солнечных очках. Через секунду его лицо озарила улыбка.

— Действительно, ты. Давненько тебя тут не было. Какими судьбами?

Я попыталась что-нибудь сказать, но почему-то, когда я его увидела, огромное облегчение от этого усилило боль, и она хлынула с новой силой, от чего из горла вырвался только приглушенный писк, и я опять обессилено опустила голову.

— Конфетка, что такое? — донесся до моих ушей тихий взволнованный голос.

Парень подошел и присел передо мной на корточки. Я опять не смогла ничего ответить и только сильно закусила губу. В следующую секунду я почувствовала, как на меня что-то давит. Грим обнял меня за плечи и начал гладить по голове, от чего по телу прошла легкая волна тепла.

— Ну-ну-ну, тише… — успокаивающе зашептал он, — не нужно плакать. Скажи, что случилось?

Ответить я смогла только спустя почти пять минут. Все это время парень не переставал обнимать меня и гладить по голове.

— Я бы сказала, что меня бросили, — начала я невнятно, уткнувшись в плечо Грима. — Но, оказывается, меня даже не находили.

— С парнем поругалась, что ли? — спросил он без тени издевки.

Его слова меня почему-то насмешили, и я ответила:

— Оказывается, он и не считал нас парой. Так, близкие друзья, которые целуются и спят вместе. Весело, черт возьми!

Грим перестал гладить меня и обнял двумя руками.

— Оу… Да уж, странная ситуация. Ты только не плачь, слышишь? Не плачь…

Я только и кивнула. Странно, но боль понемногу начала проходить. Через десять минут я наконец-то почувствовала себя нормально. Все это время Грим обнимал меня, смиренно дожидаясь, пока я успокоюсь.

— Ну? Ты как? — тихо спросил он, почувствовав, что я расслабилась, и немножко отстранился, чтобы взглянуть на мое лицо.

Я попыталась улыбнуться, и это получилось, хоть улыбка и выглядела вымученной.

— Лучше. Спасибо тебе большое.

Грим улыбнулся и встал с корточек. Смахнув с лица челку с красными (а они оказались именно красными) прядками, он протянул мне руку и воодушевленно произнес:

— Вот и отлично. А теперь пошли.

Я удивилась.

— Куда?

— Как куда? Исцелять твое разбитое сердце! Доверься мне, я помогу тебе забыть все печали, что гложут твою душу.

Его слова меня удивили, но я почему-то не могла сказать «нет». Наоборот, мне казалось, что он действительно поможет мне хоть немного унять пульсирующую боль в груди. Тихий отголосок воспоминаний о Крисе на секунду появился в голове и пробудил ощущение измены ему и нашим отношениям. Но это чувство исчезло мгновенно, как только разум вспомнил всего одно слово: «баловство». Как можно изменить парню, для которого ваши отношения были только баловством? Верно — никак.

И равнодушно, в полном эмоциональном опустошении, я подала Гриму свою руку.

— Молодец, — сказал он, улыбнувшись шире. — Не волнуйся, скоро ты забудешь все печали.

— Полагаюсь на тебя, — тихо ответила я, вымучено улыбнувшись.

— Вот и отлично! Итак, подожди тут две минуты, — сказал он и, положив на землю чехол с гитарой, сорвался с места и побежал к выходу из стадиона, оставив меня ошарашено стоять. Вернулся Грим, как и говорил, ровно через две минуты.

— На! — он протянул мне руку, в которой была плитка шоколада. — Для начала, попробуем мой метод поднятия настроения. Съешь ее всю сразу.

— Всю сразу? — неуверенно переспросила я, беря у него из рук шоколад.

— Да, всю сразу, — кивнул он, кидая себе в рот две мармеладки из своего пакетика. — Уже.

Следуя его указанию, я послушно развернула упаковку и откусила кусочек шоколада. На то, чтобы расправится с целой плиткой, у меня ушло не больше трех минут. После этого, отпив сока, который вместе с шоколадом принес Грим, я почувствовала, как этот небольшой перекус странным образом подействовал на меня успокаивающе. Нет, я не почувствовала сытости и вкуса, просто боль из груди ушла и думалось намного легче. Это меня удивило и порадовало одновременно. Все-таки, эффект плацебо никто еще не отменял.

Дальше мы с Гримом вышли из стадиона, и он повел меня в сторону центра города. Было почти шесть и на улице гуляло полно народу. Мы прошлись по главной улице, от начала и до конца, причем шли быстро, будто бы спешили куда-то, при этом я часто отставала.

— Почему мы идем так быстро? — непонимающе спросила я, когда мы почти дошли до конца улицы.

— Движение мешает мышлению, — ответил Грим. — Если ты двигаешься, то вся энергия уходит в мышцы, при этом меньше поступая в