В прятки с «Прятками» (СИ) - "Ежик в колючках"

Я смотрю на нее, и не могу поверить, она что, серьезно? Опять у нее начались приступы неконтролируемого веселья? Она выглядит озадаченной, в глазах вроде, черти не пляшут, но то что она говорит… Похоже на бред сумасшедшего. Хотя мы с ней явно недалеко от них ушли.

— Хватит нести х*йню, надо выбираться отсюда, — мотнул я головой. — Этих тварей тут может быть много, нам нужно как можно скорее оказаться на поверхности.

Я пошел вперед, явственно услышав за собой топот.

— Скример! Нет, то есть… что-то похожее… Скриммен! Точно, вот так он и сказал, «на тебя напал скриммен»… Эрик, а почему мы идем обратно?

— Потому что мы будем обосновываться в городе. Твой дружок, скорее всего, работает на Сэма и в том бункере уже полно бесстрашных…

— Эрик, погоди, — она забежала вперед и преградила мне путь, — подумай сам. Ведь если бы он следил за мной по приказу Сэма, то он бы к Сэму меня и доставил бы. А он вынес меня почти к самой стене, спас от этого… скриммена. Я думаю, он на нашей стороне.

— А с чего бы ему тебя обхаживать, а? Может, он таскался за тобой не просто так? С чего бы такой интерес к твоей персоне? Что это вообще за еб*ный мужик? — отчего-то мысль о том, что у нее мог быть какой-то еб*рь, кроме меня, который ее обхаживает и вытаскивает из неприятностей, в которые она так спешит вляпаться каждый раз, отодвинула все остальные мысли и идеи. Какого хрена, я спрашиваю? И зачем она сейчас мне все это рассказывает, надеется на что-то? Ревность во мне вызвать?

— Я не знаю, правда, — смотрит на меня и глазенками хлопает. Ну сама невинность, твою мать. — Я его видела впервые, раньше точно никогда, я бы запомнила!

— В нем есть что-то запоминающееся? — негромко спрашиваю, чтобы не выдать своей заинтересованности. Интересно, что у него могут быть за отличительные признаки? Член какой-нибудь волшебный? Бл*, я ведь всех бесстрашных знаю в лицо, за странную или необычную внешность этот урод давно получил бы прозвище и я бы его знал… Не нравится мне все это п*здобл*дство?!

— Честно говоря, да, — как-то смущенно ответила она, а я понял, что зря, вообще, спросил. Чего такого у него отличного от других может быть… — он, знаешь… Красивый очень.

— Что? — я так удивился, что чуть не выронил фонарь. С каких это пор смазливость парня стала отличительной чертой? У нас полно…

— Нет, ты только… спокойно! У него черты лица слишком правильные, понимаешь, как у манекена… или куклы. Неживые и очень-очень правильные. Безупречные просто.

— Да твою мать! Ты, вообще, соображаешь, что несешь? Какой-то хрен с горы следит за тобой, потом помогает тебе, а ты говоришь, что он безупречный! Ты совсем безмозглая или ты специально это делаешь, чтобы меня выбесить еще больше! Я рискуя всем вообще вытаскиваю тебя из п*здеца, а ты трешься с каким-то х*есосом!

Разум затопляет темная жижа, я практически ничего не могу разглядеть, и уж тем более не могу ничего осознавать. Эта информация о том, что малявку обхаживает какой-то п*дор, во-первых, с неизвестно какими намерениями, а во-вторых, совершенно явно ей понравился… Бл*дь, да это просто… так не должно быть! И не будет!

Мало что соображая, я изо всех сил запускаю фонарь в стену тоннеля, не задумавшись о том, что мы будем делать дальше. Мне сейчас это и неважно. Я вновь чувствую набирающее силу безумие, хотя мне оно кажется естественным состоянием. Да все правильно, от девки надо избавиться. Зародившись где-то в груди, темнота и ненависть растекаются по моему телу, подобно кислоте, выжигающей все на своем пути, оставляя за собой только изъеденные дыры сознания.

Оставшись в кромешной тьме, я сначала мало что понимал, иная сущность отправила на задворки разум и стала оглядываться в поисках жертвы. Из груди рвется бессильный крик:

— Беги! — но она лишь вскрикнула, чем выдала свое местоположение. А я уже и так чувствую ее. По запаху, терпкому, едкому запаху человека… и опасности, который из нее идет. Рывком бросившись на девицу, я только слышу, как в воздух взорвался хлестким ударом, а ее почти невесомое тело отлетает к стене, глухо ударяясь о бетон. Почувствовав сладость победы, я уже хотел было кинуться на нее, чтобы закончить дело… но…

Меня окутывается пустота. Ничего нет вокруг. Я не чувствую ее, во всяком случае так, как было только что. Ее как будто не стало, я потерял ориентир. Словно очнувшись, я трясу головой, пытаясь сообразить, что я только что сделал. Я убил ее? Почему она вдруг, как-то внезапно пропала.

— Эшли… — голос совсем осипший, и какой-то не мой, прозвучал в гулкой тишине тоннеля. И еще вот эта тишина. Такая, что кажется, что барабанные перепонки взорвутся от напряжения, вслушиваясь в окружающее пространство. Тишина и пустота поглощают, затягивают, в них нет ничего. И никого… — Нет! — крик разметал в клочья гнетущий меня морок. — Эшли, где ты? — но я не слышу ее. Не ощущаю. Бегу куда-то. В метании проходит время. Да что же это такое, что же я сделал…

Нога задевает что-то… Упав на колени, я ощупываю что это может быть. Зверь? Нет, это тело. Женское тело. Это она! Быстро, на ощупь, совершенно забыв, что у меня есть люминесцентные палки, я пробираюсь к шее, в надежде нащупать пульс. Под боевой формой Бесстрашия она совсем мелкая, кажется, будто одежда ей сильно велика. Пульс слабенький, но есть, это обнадёживает. Твою мать, рука опять нащупывает что-то теплое и липкое, и я понимаю, что это кровь. Снова голову разбила.

Безнадежно без сознания. Мысль о том что надо подсветить, хоть и запоздало, но посетила все же. Встряхнув как следует палку, направляю ей прямо в лицо. Ну так и есть, на голове огромная шишка и ссадина. На ощупь не пойму, но трещины вроде нет. Откуда тогда столько крови… ах ты ж, бл*дь, врезалась в каменный выступ, распорола ухо. Черт… Твою мать!

Надо убираться отсюда. Срочно и быстро. Это место плохо на меня влияет, очень плохо. Возможно, этот зверь, что вызывает страхи, все еще жив и действует как-то на нас, может быть… и во мне дело, но на воздух надо срочно и мне, и ей. До города идти дальше, чем до моего внедорожника. Даже если в бункере уже кто-то есть из гостей, все равно стоит посмотреть, да и до машины ближе. Взвалив девицу себе на плечо, почти бегом я пошел к выходу из тоннеля. По-другому я ее не унесу долго с разваленной рукой, хоть и понимаю, если у нее сотрясение, ей будет хуже, но… выбора у нас особого нет. Выбраться отсюда сейчас важнее всего. А там уж разберемся.

Я хмуро слушаю, как девку выворачивает в кустах. Значит все-таки сотрясение, мать его! Надо бы ей опять сделать регенерирующую сыворотку, но все уколы остались в бункере. А мазь не поможет. Только если уху.

Когда я подошел, она затравленно оглянулась и стала медленно, будто ей что-то мешает или держит, уползать от меня. Я знаю, вижу, что она меня боится и у нее есть все основания… но я не могу ее отпустить. Она все равно не выживет одна…

— Убей меня сразу, Эрик. Я не могу так… С тобой, как на вулкане и, знаешь что, называй меня как хочешь… но я очень боюсь. Причем даже не тебя, а ожидания смерти…

— Я уже говорил тебе, что я…

— Я тебя услышала, и, возможно, даже поверила. Но я не могу так. Просто не могу… — слезы текут у нее по щекам, а мне хочется сделать что-то, чтобы на грудь больше не давило. В принципе, плевать на эту девку. Не так уж она и нужна, чтобы все вот это терпеть. Зверю нужны жертвы и рано или поздно она ею станет. Я думал, что она сдерживает его, но, как оказалось, она его только распаляет, вызывает своим присутствием. От нее надо избавиться. Иначе это невозможно контролировать, и, вообще, надеяться на что-то.

Антидот не помог, то ли Джанин обманула, то ли правду сказала, что моделирование закончено. Не могу понять, почему мне не пох*й, ведь должно быть! Когда на меня… находит, мне становится на все плевать. Какая-то часть меня еще пытается с этим бороться, но, наверное, скорее всего, просто по инерции. Я смотрю на нее, и она кажется мне затравленным маленьким зверьком, слабым, немощным, покалеченным… но не сдавшимся. Мне должно быть пох*й. Но это не так.