А не как Лёнька! (СИ) - Енодина Анастасия

- Да, - подтвердила я, когда он глянул на меня. – Пошли отсюда!

В несколько шагов оказалась рядом и бесцеремонно взяла под руку, готовая сопроводить на выход.

- Ира, - обратился к ней Саша, тоже переходя на «ты». – Прости за… за то, что пришёл. Не стоило, наверно. Меня правда попросила девушка, и я не знал, к кому иду. И что моя история несчастной любви будет похожа на твою, я тоже не знал. Неудобно вышло… - Он наблюдал за выражением лица Ирины. Оно смягчалось, и вскоре девушка подняла со стула букет и села обратно на своё место, что лучше любых слов говорило о том, что она ему верит. - Знаешь, я лично и правда не знаком с Лёней, - подумав, начал Саша. – Но у меня дома хранится его гитара. Это долгая история, как и почему… - он замялся, не зная, как объяснить, почесал затылок, и улыбнулся скромно: - В общем, его гитара у меня. Скажи, ты завтра будешь здесь? Я бы принёс её и отдал тебе, а уж ты разберёшься, что с ней делать: родным передать или подождать, пока Лёня придёт в себя, и отдать уже ему…

Пока всё звучало гладко. Типа он любил меня, а я мутила с Лёней. Как и почему гитара Сыроежкина оказалась у Саши дома – тут возможна масса вариантов, ведь хоть с Лёней он и не был знаком, было связующее звено в виде меня.

Истомина думала долго. Видимо, оценивала правдоподобность. Её взгляд блуждал по Саше, и мне это не нравилось, так что я силилась утянуть его к двери, но он умудрялся не сдвинуться с места. Правда, тянула я плавно: не хотелось смущать его и Иру тем, что её новый знакомый дёргается непонятно от чего. Не хотелось, хоть и стоило бы. Определённо стоило, но…

- Меня, кстати, Саша зовут, - мило улыбнулся Майский, чувствуя, что молчание опасно затягивается.

- Хорошо, Саша, - внимательно посмотрев на него, ответила Ира. – Приноси гитару, - это уже было произнесено как-то печально и задумчиво. Больше в голосе девушки не было подозрения, она вновь стала несчастной влюблённой, дежурящий у своего ненаглядного Лёньки. – Я и не знала, что он умеет играть…

- Ха! – не удержалась я от ехидства. – Слышала б ты, как он играет, порадовалась бы, что не знала о его «таланте»!

Саша усмехнулся, и этот звук не укрылся от Иры, которая посмотрела на него снова с недоверием и снова сердито. Парень стушевался и укоризненно покосился на меня, так что во мне даже заговорила совесть: ведь и правда подставляю этого парня. Надо молчать.

- Тогда до завтра, - попрощался с ней Саша.

- А Лученко? – растерянно спросила девушка, и тут Саша проявил всё своё обаяние, ответив, не раздумывая:

- Ты права: здесь сделают всё возможное, так что не обязательно с кем-то договариваться. У твоего дяди хорошее отделение.

Он улыбнулся её грустной улыбкой, под стать её настроению, и только когда она в ответ попрощалась с ним, позволил мне утянуть себя к двери.

27

Мы вышли на улицу, и Саша закурил, задумчиво глядя на корпус больницы, из которого вышел. Я молчала, злая и недовольная. Моя ревность была необоснованной, но жгучей, и это раздражало особенно сильно.

- Ты клеишь мою девчонку! – возмутился Лёня, когда понял, что никто не собирается обсуждать произошедшее.

- Что?- Саша глянул на него с искренним удивлением. - Да нет же! Я ж просто гитару ей отдам твою. Ну, чтобы не пропала.

- Она бы и в квартире не пропала! – парировал Лёнька.

- Я тоже так считаю, чувак, - призналась я и пояснила: - Ну, про гитару… И что с Ирой ты общаешься – это тоже как-то стрёмно. Наверно, по идее это очень даже хорошо. А то сидит там вечерами…

- Вот именно, - кивнул Саша, поддерживая меня, а заодно и себя. Он не понял, что на самом деле я резко против, просто не могу об этом сказать прямо.–И гитара у меня – это просто пылесборник, а эта же гитара у Иры – это память о том, кого она любит. Не смог подарить ей отношения при жизни, хоть гитару подари теперь!

- Чего?! – возмутился Лёня, угрожающе надвигаясь на Сашу. – Ты меня обвиняешь и мне указываешь?

И тут Сыроежкин удивил меня, как никогда прежде. Он резко замахнулся, готовый нанести удар Саше в челюсть. Это было неожиданно и ловко, но Майский всё равно ушёл от удара, и это разозлило Лёньку ещё больше.

Наверно, у меня были круглые глаза: никогда не видела, чтобы Лёнька дрался. Он ходил на какую-то борьбу, но это было столь незначительной частью его жизни, что я никаких подробностей об этом не знала.

И вот он дрался. Из-за Ирки… Это было поразительно.

Лёня снова нападал, а Саша молча уходил от ударов, тоже не веря в происходящее.

- Я не буду драться с призраком! - заявил он, едва отойдя от удивления. Но Сыроежкин наступал, и потому приходилось уже блокировать удары, принимая их предплечьями. – Ты сам-то подумай? Вдруг, я тебя вырублю, и ты совсем… того…

Это звучало убедительно, поскольку никто из нас не знал, что происходит, если вырубить призрака.

- Да пошёл ты! – ответил Лёня, не желая обдумывать веский аргумент.

Пришлось вмешаться и, схватив Лёньку за рубашку, дёрнуть на себя. Это, конечно, никак не могло помешать, но зато отлично привлекло внимание, и Сыроежкин даже услышал меня:

- Подумай, дурачьё, что будет, если Саша прав! Вырубит тебя – и всё! И Ирку свою вообще больше не увидишь!

Лёнька посмотрел на меня и осознал услышанное. Опустил сжатые кулаки, но пока не разжимал их, не уверенный, стоит ли на этом заканчивать. Тем более, что Майский тут же прямо сказал:

- Извини, Лёня, но это не совсем правильно, что она просиживает с тобой всё свободное время. Может, я смогу вернуть её к нормальной жизни...

- Воооот! – победоносно воскликнул Сыроежкин, чем в который раз удивил Сашу, который, кажется, начинал считать моего друга неадекватом. –Про то и речь! Маша с Богданом на то и рассчитывали, посылая тебя сюда! Они, конечно, не знали, что там буду я, и мы с тобой знакомы. Но их план был именно таким: свести вас. Так что знай: как только задружишься с Ирой, Маша тебя бросит!

Мы замерли, ожидая его реакции. Парень надолго задумался. Ничего не спрашивал, а сам прикидывал, насколько слова Лёни правдивы.

Закурил.

Мимо изредка проходили люди, спешащие к своим друзьям и родственникам в часы посещения. Они проходили мимо нас, поскольку мы встали около газона и все, обходя Сашу, обходили и нас.

- Тут нельзя курить, - строго и сердито напомнила женщина, проходящая мимо и остановившаяся около нас. Она не сдвинулась с места, пока не убедилась, что Майский затушил сигарету и не бросил окурок в урну.

Тогда женщина презрительно фыркнула и пошла дальше.

Саша всё молчал, и мы с Лёней переглянулись. Я даже начала смотреть на друга обвинительно: не стоило так сразу всё высказывать. Может, Саша ещё надеется подвинуть Богдана и занять своё прежнее место рядом с Машей…

Но наконец парень обвёл нас взглядом и спокойно сказал:

- Ну и ладно. Пусть бросает. Мы же выяснили, что Маша любит Богдана… Зачем она мне теперь?

Лёня ответил логично:

- А Ира любит меня! Зачем она тебе?

- Лёнь, я просто гитару ей принесу, - пощёлкав пальцами в воздухе у его лица, напомнил Майский. Он говорил это Лёне, но дошло до меня. Я внезапно поняла, что он не влюбился в неё и, может, никогда и не влюбится, а просто хочет по-человечески помочь. И я устыдилась своей глупой ревности. А Саша продолжал: – Не на свидание позову, не что-то ещё – просто отдам гитару и немного поболтаю. Мне она не нужна, но она не твоя девушка, и стоит помочь ей вернуться к нормальной жизни, а не поддерживать и уж точно не поощрять то, что она всё время сидит возле тебя.

Лёня, как раз удачно так и не разжавший кулаки, готов был вновь броситься на противника, но я остановила его, схватив за локоть. Надо отдать должное парню, он не попытался оттолкнуть меня, а действительно выслушал.

- Погодь, Лёнь! – прокричала я. - Он прав! Ира тебе никогда не нравилась, ты и не смотрел в её сторону, а теперь она угрохивает на тебя кучу времени, и это надо остановить...