Больничные байки - Ольга Рубан

в Лизкиных интонациях ее вовремя остановило. Она знала, как легко потерять дружбу и доверие из-за неосторожно сказанного словца или вырвавшегося ненароком смеха. Особенно здесь, в больнице, где нервы и так у всех в постоянном напряжении.

— Ты угараешь? Какая из нее ведьма? Она же едва ли в первый класс пошла…, - осторожно произнесла она.

Так вот какие тут — в отделении — байки…

— Точно тебе говорю. Мы за ней уже давно наблюдаем и держались подальше. Если бы не Павлин… А теперь она за него взялась!

У Павлина, действительно, в последние дни произошла отрицательная динамика, но Ксюша не придала этому большого значения. Лечение — всегда качели. Сегодня готовишься на выписку, а завтра — с постели не можешь встать. То вирус подцепил, то кровь упала, то температура поднялась, то сахар. То понос, то золотуха. Особенно, если химичишься. Там вообще любая залётная бацилла благополучно приживается в отравленном организме. Но проходит время, и ты снова становишься в строй.

— Знаешь, что мне всегда запрещала моя психолог? — спросила Ксюша.

— Нет, — выдержав некоторую паузу, бесстрастно отозвалась Лизка, — Что?

— Мистифицировать болезнь. Давать волю фантазиям. Искать псевдо логичные причинно-следственные связи. Дескать, я заболела, потому что нагрубила старушке из соседнего подъезда или стащила у папы деньги из кошелька, или не забрала домой помойного котёнка…

— Куда ты клонишь?

— Если ты думаешь, что Павлина настигла кара за то, что он дернул ее за волосы и пролил какао…

Лиза насупилась, хотела поправить очки, но вспомнила, что очки остались на полу в коридоре, и еще больше помрачнела.

— Ты здесь чуть больше недели, а мы — почти четыре месяца. И два последних за этой Чусюккей наблюдаем…

— Ее так зовут или это тоже прозвище?

— Это имя. Фамилия еще хуже. Что-то вроде Сыгыгар. Только Павлин прибыл позже, а потому и не верит. Теперь не видать ему выписки, как своих ушей. Да и мне… заодно.

Ксюша молчала. Звучало все интригующе, но ей совершенно не хотелось вступать в игру. Своей основной задачей в этих стенах она считала сохранение эмоционального баланса. Не истерить, не накручивать себя, поменьше фантазировать, всецело довериться докторам и строго следовать их предписаниям. Верить в лучшее, каждый день фокусироваться на позитивных моментах и философски относиться к негативным. Как в эту картину включить больничные страшилки?

— Не смотри на меня, как на психопатку! — Лиза рывком поднялась и направилась к Ксюшиной кровати, — Я тебе расскажу. Эта девка здесь уже два месяца. И с ее прибытием связана первая странность! Их сразу толпой привезли из детдома. Четверо маленьких ребят и три взрослых девочки. Катя — одна из них и самая стойкая. Была. Две других «сгорели» за полторы недели! И это при том, что все трое были здоровые кобылы, пока эту Чучундру-сюккей не доставили в детдом! Катька мне все и рассказала, пока… ну, пока еще могла говорить.

Ксюша напряглась. Вспомнилась та жуткая ночь. Свет из приоткрытой двери, копошение и звуки у Катиной кровати. Наутро её забрали в реанимацию, где девочка продержалась еще сутки, а потом…

— Расскажи, — сдавшись, попросила она, двигаясь к стенке и приглашая Лизу лечь рядом. Та забралась под одеяло.

— Ее привезли глубокой ночью, когда младшие уже давно спали. А старшаки, конечно, повысовывались из своих «казарм» (они так спальни называют). Катя говорила, что Чусюккей еще тощее была, чем сейчас. Кожа да кости, всклокоченные волосы и глазёнки эти узкие, черные. Привидение привидением! Она была в какой-то казенной больничной одежде, а к груди прижимала узелок со своими пожитками.

Няньки устраивали ее спать, а сами сплетничали. Девчонку вроде как обнаружили русские туристы у какой-то горы на границе с Монголией. В вымершем поселке. Живыми нашли только её и её отца. А отец — шаман! Ну, и вроде как сначала ее отправили в больницу в тамошний райцентр, но через некоторое время там произошла какая-то заразная вспышка, и больницу на карантин закрыли, а детей распихали — кого по домам, кого в другие больницы, а кого и в другие области отправили. Так она в местный детдом и попала.

Лиза многозначительно умолкла, наблюдая за Ксюшиной реакцией.

— Стой. А почему в детдом, если у нее отец есть?

— Понятия не имею. Может, тоже успел кони двинуть. Ты не о том спрашиваешь! Тебе не кажется странным, что больницу на карантин закрыли, как только там появилась наша бурятская подруга?

Ксюша задумалась и отрицательно покачала головой. Лиза недовольно отмахнулась и продолжила рассказ:

— А когда няньки ушли спать, Катька с девчонками полезла копаться в ее вещах. У них правила там свои. Старшаки у новеньких забирают все, что понравится. Игрушки там, сладости, если есть, деньги… Сунулись в её узелок, а там только какие-то лоскуты из кожи, круглые железки, вроде медальончиков с дырочкой, колокольчики и ожерелье из зубов. Как потом выяснилось, бараньих. Ну, визг, конечно, поднялся… Девчонкам здо́рово попало от заведующей. И они с досады стрёмной девчонке стали мстить.

По мелочи, конечно. Кто ножку подставит, кто колготки узлом завяжет, кто толкнет или там чилим влепит. А спустя несколько дней все обидчицы заболели. Одна за другой! Им там сначала устроили медосмотр, а потом всем табором повезли на обследование. И ахнули! Поголовно — онкология! Как будто эпидемия! И только у тех, которые ей пакостили. Проверили до кучи эту Чусюккей — и у нее тоже! Глиобластома размерами с теннисный мяч! Приколись!»

Ксюша мрачно кивнула. Она на многое насмотрелась за время своей болезни и больше всего боялась метастазирования в мозг, что, может, и не убило бы её сразу, но точно ограничило жизненное и ментальное пространство. Доживать свои дни ущербным овощем — лучше уж сразу сдохнуть.

— Погоди, — прищурилась она, — Как же она с такой опухолью еще умудряется с пацанами воевать?

— Во-от! А я о чем говорю! У девахи полбашки, считай, нет, а она и в ус не дует. Заметила, у нее и волосы на месте. А все потому, что врачи тупо не знают, как ее правильно лечить, чтобы ненароком не навредить, поэтому и не делают ни фига, только наблюдают. Боятся, что назначат ей химию, а она только спровоцирует симптомы, которых пока нет. Зато девочки, которые ей насолили в детдоме… уже «того», — Лиза скривила рот и вывалила на бок язык.

Если Лиза не врет, то логика, конечно, прослеживается, но…

— А с маленькими что? Как они-то ей насолили?

— Не знаю. Я с ними не общаюсь, — Лизка брезгливо дернула худыми плечами, — Видала, как они вокруг нее хороводятся?