Спецотдел 3 (СИ) - Волковский Андрей

Знак поиска снова полетел к маленькому домику, светясь ярко и ровно. Видимо, тварь до сих пор там.

Эд вытащил телефон и набрал номер местного спецотдела.

— Диспетчер Елена, слушаю вас.

— Говорит Эдуард Петров, группа Б-пять. Комсомольский проезд, дом одиннадцать. В подвале летника монстр. Вероятно, пострадали люди, в том числе ребёнок.

— Вызов принят. Пришлю группу, как только кто-нибудь освободится. Вы, извините, не из наших, да?

— Коллега из соседнего города. А сколько у вас в ночной смене?

— Вообще три группы, — пояснила диспетчер. — Но И-три гриппуют, П-четыре в пригороде: дикая стая объявилась. А Т-три тоже на вызове. Где-то через час кто-нибудь, наверное, приедет.

— Жду, — буркнул Эд и сунул телефон в карман.

Он-то думал, что семь групп в ночной — это мало. С другой стороны, город совсем мелкий, так что, наверное, тут обычно и трёх хватает.

Надо самому проверить. Скорее всего, он и сам справится.

Дверь летней кухни была приоткрыта. Видимо, Ярина оставила не запертой, когда пошла на разведку.

Вход в подвал зиял зловещей тёмной дырой почти посредине помещения.

Опознание результатов не дало: мол, там, внизу, кто-то есть, но вот кто именно, неясно. Как будто этого Эд и сам не знает.

Он вынул из сумки фонарь и осторожно заглянул вниз.

Сердце тут же замерло — и заколотилось часто-часто. У подножия приставной лестницы неподвижно лежала девочка. Вокруг головы ребёнка темнела лужа. Пятна виднелись и на нижней ступни. Видимо, девочка упала и ударилась головой.

Надо спуститься и проверить, жива ли она. Какой бы там ни был монстр, базовой защиты «спеца» должно хватить, чтоб сдержать первый удар. А у Эда защита усиленная, так что и на второй, и на третий хватит.

Продолжая рассуждать о защите, он взял фонарь в зубы, сунул в нагрудный карман куртки зажигалку и осторожно начал спускаться в подвал.

Он заставил себя остановиться на середине лестницы и достать зажигалку. Если люди спускаются в подвал и теряют сознание, то дело может быть вовсе не в монстре, а в углекислом газе.

Эд медленно опустил руку с зажигалкой, следя за огоньком. Горит. Значит, кислород внизу есть — хорошо.

Эд спрятал зажигалку и продолжил спуск. В самом низу снова вынул зажигалку, но пламя и на этот раз не погасло.

Он аккуратно спрыгнул на бетонный пол, стараясь не задеть Ярину — наверняка это она, кто ж ещё?

Снял перчатку, проверил пульс. Ох, кажется, сердце ещё бьётся. Живая!

Он хотел ощупать голову, чтобы понять, насколько серьёзна травма, но услышал шорох и топоток. Повернул голову: в пятне света мелькнула многоногая тень.

Какой большой подвал.

Какая быстрая тварь.

В тёмной глубине что-то мерцало. Эд попытался присмотреться и одновременно прислушаться.

Вот чёрт! Кажется, это паутина.

Слабо мерцающая паутина. Жуткое ощущение чужого присутствия. Мерзкий многоногий топот. Это паутинница.

Дробный жуткий топоток послышался совсем рядом, и Эд приготовился драться. У него и короткий кол есть. Вот бы ещё было время его достать.

Тварь кинулась на него сверху, а не снизу.

Краем глаза Эд уловил движение на уровне голове и инстинктивно отшатнулся, прикрывая глаза. Мерзкая тварь, раззявив уродливую зубастую пасть, метнулась в сторону, метя острыми лапами в лицо человека.

Щёку обожгло, Эд пошатнулся, нелепо взмахнул руками — и левую ладонь обожгло, будто он схватился за лезвие.

Эд чуть не застонал от отчаяния. Всё. Вляпался в паутину. Идиот!

Он выронил сумку, слабеющими руками еле вытащил телефон из кармана и тут же уронил его.

На экране высветился входящий звонок: Егор.

Эд принял звонок, хотел предупредить, но сумел только выдохнуть:

— Паути…

И мешком свалился, роняя телефон.

Накрывающая сознание темнота сказала голосом Полоза: «Минус пятьдесят баллов за тупость!»

Очнулся Эд в больничной палате.

Рядом с кроватью, обнявшись, сидели заплаканные сестрёнки. С другой стороны стоял мрачный Егор.

— Эд, Эдька, ты очнулся! Эд! — наперебой закричали близняшки, кидаясь к брату. — Ты как?

— Нормально, — хрипло прогудел Эд.

Во всём теле ощущалась непривычная слабость и слабо саднила поцарапанная паутинницей щека. А в остальном физически Эд и правда чувствовал себя нормально.

А вот эмоционально…

— Как Яра? — спросил он прежде, чем поднять глаза на старшего.

— С ней всё хорошо! — улыбнулась Олька. — Ты её спас! Её маму тоже! И дедушку! А они, оказывается, видящие, просто не верят во всё это, вот и Ярка думала, что они её психом считают. Но они все живы!

— Ты такой молодец, — тихонько добавила Аля. — Мы тебя очень любим!

Потом повернула голову к Егору и, отчаянно краснея, сказала:

— Не ругайте его, пожалуйста. Это мы Эда попросили.

— Я постараюсь сильно не ругаться, — отозвался старший абсолютно спокойным тоном.

Эд покосился на него: Егор не улыбался и не хмурился. Никаких эмоций. Может, ему и правда всё равно? Вдруг он больше никак не относится к тому, кто допустил такой громадный промах? Взял и вычеркнул идиота из списка группы, а на чужака чего сердиться?

Сердце мучительно сжалось: только не это. Он, Эд, хочет быть частью Б-пять.

— Девчонки, нам с Егором надо поговорить, — выдавил из себя Эд. — Да, а мама и папа в курсе?

— Да, — кивнули близняшки.

Оля добавила:

— Они пошли поесть. Мы сейчас за ними сходим. Пошли, Алька.

Аля безропотно последовала за сестрой, но на пороге обе они остановились и хором выдали:

— Эд хороший! — а потом унеслись в коридор.

Понадобилось собрать в кулак всю-всю силу воли, чтобы посмотреть Егору в глаза. Тот на первый взгляд казался обычным, сдержанный, строгий, слегка недовольный. Но стоило присмотреться, становилось ясно, что он еле сдерживается.

В глубинах подсознания усмехнулся Полоз: «Ты не только меня разочаровал. Какой молодец!»

— Прости… — начал Эд, но старший перебил его:

— Ты идиот. Какого чёрта ты полез туда один⁈

— Там девочка… Яра… — бестолково пробормотал Эд.

Велел себе заткнуться, медленно выдохнул и сказал:

— Я идиот, да. Я поступил… очень глупо я поступил. Ужасно. Но я прошу тебя: дай мне шанс.

Егор молча сверлил коллегу взглядом. Долго-долго.

Потом сквозь зубы спросил:

— Ты хоть что-то понял?

Эд удивлённо моргнул. Еле сдержал рвущееся наружу «Что я идиот» и задумался.

Что он понял? Что никогда нельзя лезть туда, где опасно, одному. Что личные страхи могут угробить. И не только его, а всю команду. Откуда Егору знать, не ринется ли Эд в другой раз спасать какую-нибудь девчушку, наплевав на приказ или оставив без прикрытия Макса, Аза или Вику?

Он понял, что нельзя быть самоуверенным. Что нельзя подводить тех, кто на тебя полагается.

«А разве я тебе этого не говорил?»

Понял, что меньше всего на свете он хочет остаться без Б-пять.

«Идиот!»

Что доверять им и рассчитывать на их доверие в ответ — это не слабость.

— Я всё понял, Егор. Я никогда не рискну никем из вас ради своих интересов.

Дверь в палату распахнулась, и в комнату влетели близняшки, за ними взволнованная мама и папа, встревоженный не меньше неё.

Эд рад был увидеть семью, но ему невыносимо хотелось узнать, что думает старший. Уволит? Отстранит? Потребует перевода в другую группу? Или всё-таки даст шанс?.. Вдруг всё-таки можно ошибиться — и остаться своим?

Егор посторонился, пропуская гомонящее семейство к сыну и брату, и пошёл к двери.

Уже в дверях небрежно бросил:

— Чтоб на следующую смену явился здоровым, ясно?

Можно.

Можно остаться своим.

Осенний снег

28 октября

Азамат покосился на настенные часы: ох, до приезда Егора всего десять минут!