Деревня Тихое - Моран Джурич

промашка, ты и платишь из зарплаты. 4700, Кость! 4700! А у меня зарплата тринадцать. А эти цыгане у нас тут оказывается уже неделю в пустых домах живут, мне Нинка сказала. На краю деревни ничьи дома. Так они там осели. На рынке, у Нинки говядину берут.

— Ты вот сопли вытри. Давай-ка мне пожрать отсыпь. Я тебе денег переведу, мне как раз заказ упал.

Набрав всего, чтобы забить холодильник, Костик заплатил, и перекинул подруге детства пять тысяч, за что едва не был задушен в объятиях. Вышел, и расправил плечи.

Дома обнаружился пятак, скорбно сидящий на табуретке перед железной коробкой от печенья, где хранились нитки и иголки.

— Костя, — заныл он, — собака штаны порвала… Зашей, пожалуйста?

— Если б ты нормально все рулил, то не порвала бы!

— Ну я ж тебе говорил, напутал что-то. Это от нервов. Ну? Зашьешь? Неделю уже прошу.

Костик смягчился.

— Давай уже... Сейчас, только еду разложу.

Потрогав опять синяк, парень приступил к ремонту штанов. За этим занятием его и застал дед Иван.

— Костя, чаво дверь-то не закрываш? — сосед вошел неслышно, как в войлочных тапках.

Дошкин вздрогнул и воткнул иглу себе в палец.

— Ай, ё.. дед Вань, ну стучать же тоже можно было!

— А чего ты тут, швея, засиделся небось? Вот, пошли к нам. У меня внук из армии вернулся. Сегодня все у меня собрались. И внуки, и дети. Пошли, посидим, тебе мож чего интересного будет.

— Да не, дед Вань, я потом, мне еще ужин надо сготовить.

— Поошли, какой ужин! У нас там и шашлык, и котлеты с булками младший готовит. Вкусно, куды там вашим забегаловкам! Давай, давай! — дед замахал рукой. — Подъем!

“Придется кому-то с голой жопой походить, — подумал Костик, обуваясь. — Ну, ничего. Мешки в подвале есть, прикроется.”

Во дворе у Горкиных царило веселье. Сновали женщины, таская из летней кухни салатницы, какие-то кастрюли, из которых шел ароматный укропный пар, и блюда с нарезанной селедкой. На большом мангале томилось штук десять шампуров с мясом, дымок от углей, пропитанных жирком, поднимался вверх, в синеющее вечернее небо, на котором уже зажигались звезды. Было прохладно, зато ветра не было совсем. В доме уже негромко пели, два парня в телогрейках стояли на крыльце, и курили.

Дед Иван подвел Дошкина к крыльцу и стал знакомить.

— Это вот внук мой, Сашка. Да. В ВДВ служил. — Костик заметил под телогрейкой полосатую тельняшку на парне. — А это вот Лешка. Тоже хороший парень, кружок моделирования у нас в ДК ведет.

— О! Нашего полку прибыло! — заорали парни, стали трясти Костику руку, обнимать и хлопать по спине. И тут он почувствовал, что он дома. Реально дома. Что ему рады, просто так. Потому что он есть. И пришел.

Сашка, высокий молодцеватый парень, с небольшой бородкой и усами, стал приглашать в дом, а Лешка отправился крутить шашлыки.

За столом, заставленным блюдами, сидело человек десять. Дошкину тут же принесли табуретку, познакомили с присутствующими, хотя имена он почти не запомнил, и навалили в тарелку душистой картошки с укропом, салат, кусок жареной курицы. Пока парень, истекая слюной, искал на столе вилку, в руку ему сунули рюмку, и дед Иван встал.

— А теперь я хочу сказать тост. У нас гость, внук моего лучшего друга. И я хотел бы, чтобы эта дружба продолжалась между ним и моими внуками. Ты, Кость, мне тоже ведь так родной. Хоть и хорохоришься, и не слушаешь старика.

У Костика сжало в груди. Сашка и Лешка встали рядом, и положили ему руки на плечи.

— Костян, давай! — парни поднесли свои рюмки, звякнуло стекло.

Дошкин ел и смотрел на этих людей. Веселых, доброжелательных, заботящихся друг о друге, все они были одной семьей и принимали его, как ее часть. А ведь до этого он думал, что дед Иван просто навязчивый старик. А тут оказывается вона как. Он ему как внук.

Через полтора часа, Костик, объевшийся всякого вкусного, стоял во дворе и обкусывал шашлык с шампура. Мясо было превосходным. С крыльца спустился Сашка, поправляя телогрейку на широких плечах.

— Тебе не холодно? Курточка легковата-то. У деда еще телогрейка есть. Там, в коридорчике висит.

— Да ладно, нормально вроде. У мангала не холодно. — спину и впрямь холодило.

— Лешк! — крикнул в открытую дверь дома парень, — Костяну шубу захвати!

Со ступенек сбежал Лешка, и накрыл Костика с головой старой меховой шубой.

Парни засмеялись.

— О, на нас скоро будет похож! Как мясо?

— Уугум.. Вкусно. — Костику стало тепло и уютно. Захотелось поговорить.

— А чего за кружок моделизма, Леш? Кораблики-самолеты?

— Да, детишкам все интересно. И самолеты, и стендовый моделизм. Мы еще вот подлодку собирали... — начал парень.

— Да ладно, сейчас начнет про свои модельки - до утра будешь слушать. Ты лучше расскажи, как у тебя дела. Чего-то смурной весь. — Саня разгреб угли в мангале, в воздух взвились золотистые искорки.

— Да сегодня в магазе был. Ирку цыгане выставили на 4700. Две тетки зашли, заговорили ее, а эта тютя не поняла, что купюру ей не дали. И сдачу отсчитала. Как с пяти.

Парни стали переглядываться.

— А еще вчера у бабки Сохниной похоронные пропали. А до этого, говорит, приходили соцработники. Две женщины, солидные, в золоте все. Незнакомые, но сказали, что новенькие они. Бабка в полицию не хочет, думает, может ее племяш непутевый нашкодил, но он неделю у нее уже не был. А деньги-то она давно не проверяла. — Лешка помахал пустым шампуром в воздухе.

— И у Майоровых все инструменты из сарая вынесли. Мишка говорит, что участковый ходил к цыганам, дак те такой ор подняли, стали его за забор выпихивать, а он у нас к такому не привык, сбежал. И я, Леш, вчера видел двух цыган, что у нашего двора ошивались. — Александр скинул телогрейку, словно в тельняшке ему было не холодно. — А уж Ирку обижать я никому не дам. Мне она еще в школе нравилась.

— Так ты