Проклятие Матери гор - Ростислав

– Спят, – с добродушной и немного простоватой улыбкой ответствовал Тун. – Спят и видят сны. Вон они, над нами, на ветвях.

Грогар задрал голову и впрямь увидел среди скрюченных веток застывших, словно истуканы, ворон. Они безмятежно дремали, поджав одну ногу и сунув клюв под крыло.

– Ага, – сказал ярл. – Все понятно. Что ж, готов вас выслушать.

– Не знаю, с чего и начать, – замялся Тун.

– С самого начала.

– А есть ли оно?

– У всякого дела есть начало, так же, как и конец.

– В нашем деле конец не наступил или же длится вот уж столетье, и оттого мне кажется, что и начала нет.

– И все же, – настоял Грогар, отправив в рот пару ягод ирги.

– Мы долго спорили… – тянул Тун-учитель.

– Короче. Что вы хотите от меня?

– Книгу! – выкрикнул кто-то из заднего ряда. – Нам нужна книга! Добудь нам ее!

– Помолчи, Иерофант, – строго сказал Тун. – Да, мы хотим книгу. Мы хотим, чтоб ты добыл… выкрал у колдуна… э-э-э… книгу. Ту самую, бесовскую, коей он пользуется.

– Сборник детских сказок? – невинно поинтересовался Грогар.

– Чего? – не понял старик. – Каких сказок?

– Никаких. Я пошутил. Шутка это, понимаешь? Так, вспомнилось…

Тун взглянул на Грогара с подозрением.

– Эта книга называется… – вновь подал голос неугомонный Иерофант, но Тун поспешил прервать его:

– Замолчи! Не упоминай! Не оскверняй нас диаволовыми штучками! Негоже!

– А почему? – не унимался Иерофант. – Все мы хорошо знаем, что это за книга, и неоднократно, во время наших ночных прений, говорили мы о ней. Что изменилось сейчас?

– Сердце болит! – вдруг закричал Тун не своим голосом. – Сердце, братья, болит! Замолкни, несчастный! Кто из нас тун – ты или я?

Но Иерофант ничего не ответил – то ли его утихомирили, то ли он потерял интерес к беседе, а может, он пожалел старикашку, забавно схватившегося за сердце. Хотя вот в чем вопрос: может ли болеть сердце у призрака?

– Да, – тяжело вздохнув, произнес тун (оказывается, это было не имя, а титул!). – Мы просим тебя добыть книгу, а после – сжечь. И чтобы ты понял, что к чему, я расскажу тебе нашу историю.

– Только кратко. Я не собираюсь сидеть здесь до утра и выслушивать ваши склоки.

– Хорошо-хорошо. Мы – братство детей Света Вечного. Наш бог – Неведомый, Непознанный, начало и конец, суть мироздания…

– А, я понял, – бесцеремонно прервал его Грогар. – Вы нечтопоклонники. Можете не продолжать. Переходите к сути дела.

– Обидное наименование, – капризно поджав губы, сказал Тун. – Но я стерплю. Да, братия?

Но братия молчала, взирая на своего предводителя, как оказалось, с неприязнью, а на самого ярла – с плохо скрываемой злостью.

Секта нечтопоклонников, как знал Грогар, образовалась в те же времена, что и церковь Святых Отцов – главенствующая религия в Форнолде, та самая, со ста двадцатью одним божеством. И секта эта напрочь отрицала весь Пантеон, взамен ста двадцати одного бога предлагая одного – Непознанного. По их мнению, бог один и представляет собой существо навроде сосуда, куда вливается вся человеческая, как они говорят, экзистенция, то есть мысли, чаяния, стремления и прочее. От человека зависит, станет ли Свет Вечный или, в простонародье, Нечто, добрым богом или злым. В общем, религия эта была крайне противоречивая, со сложной иерархической структурой и замысловатой философией. Сторонники Пантеона всегда преследовали нечтецов, называя их новой гогошидской ересью, а лет пятьдесят назад, стараниями ныне здравствующего стодвухлетнего первосвященника Элдрика, бывшего в то время Великим Инквизитором, они были изгнаны из королевства в пески Гаратии и в Вольные Города запада.

– Итак, – торжественно, словно читая молитву, начал Тун, – вы, как знатный и просвещенный человек…

– Минуточку! – сказал Грогар. – А откуда вы знаете, что я знатен, уважаемый Тун? Кстати, Тун – это имя или… что это вообще?

– Знатного человека видно издали, – с легкой улыбкой произнес Тун. – Ты, друг мой, хоть и грязен, и бородат, – Грогар тут же ощупал подбородок и с удивлением обнаружил, что основательно зарос, – но мой глаз не обманешь. Я не стал бы доверяться пустому проходимцу, бродяге какому-либо.

Кто-то фыркнул – должно быть, Иерофант.

– Что до моего имени, – продолжал старик, – то оно не имеет значения. Важно другое. Тун – это и имя, и призвание; ноша, кою я должен нести. Иначе, туном в нашей общине зовется всякий, познавший мудрость, накопленную отцами, и способный одарять ею других. А так как мы ведем историю нашего братства от пророка Туна, впервые сказавшего слово о Свете Вечном (глава 24 книги Деяний и Свершений), то отсюда и сие наименование. К сожалению, пророк, совращенный идолопоклонниками, пошел впоследствии по ложному пути, но откровение его живо и горит неугасимым пламенем в наших сердцах.

– Впечатляющая проповедь, – сказал Грогар. – И про пророка Туна, совращенного идолопоклонниками, – это мне понравилось. Представляю, что бы сделалось с Лунгой, услышь он это.

– Истина горька и подчас уродлива, сын мой. Ты знаешь, каким гонениям подвергались мы. Инквизиция Пантеона убивала моих братьев, бросала в темницу, наши священные тексты сжигались, как лютое зло. И мы искали ответ на вопрос – почему же так происходит? В чем корень зла? Где то гниющее семя, заражающее смрадом человеконенавистничества всё гумно? И мы нашли ответ. Книга.

– Опять эта книга.

– Да-да, книга. Колдовская книга. Уж не знаю, откуда она взялась и кто ее написал. Но несомненно то, что Непознанный, являющийся не чем иным, как зерцалом души человеческой, наполнился бы чернотой, источаемой той мерзостной книженцией, и на земле нашей, и так стонущей от засилья грешников и нечистости, наступил бы век жестокости, век мрака. Не спрашивай меня, как мы прознали о ней. Только мы преисполнились намеренья уничтожить ее. С этой целью отправились в далекий этот край. Но… было поздно.

Тун умолк, погрузившись в воспоминания.

– Ну не томи, продолжай, – поторопил Грогар.

Вместо него слово взял молодой