Тайны старого дома - Ульяна Каршева

а мебели, ещё хорошей, не жалко и с собой брать не хочет, всё туда, на балкон, пихает. А мы потом либо разбираем, если есть что полезное, либо оставляем там. Ты не думай… Завтра вместе сходим туда и посмотрим, что тебе пригодится. Там ведь и из детской мебели кое-что есть для твоих ребятишек. — Марья Егоровна тяжело поднялась со стула, скрипнувшего от облегчения, и хмыкнула, видимо переключаясь уже на свои думушки: — Не дай бог, конечно, пожарная инспекция на наш балкон заявится! Вот тогда заставят весь балкон разобрать, а мебель повыбросить.

И повернулась к входной двери. Нина встала следом — проводить гостью.

Но Марья Егоровна, положив ладонь на дверную ручку, не стала сразу открывать дверь, а застыла, словно раздумывая, всё ли она объяснила новой жиличке. А потом обернулась — одновременно смущённая и хмурая. И нехотя сказала:

— В сказки-то, может, не поверишь, хоть оно и правда. Однако предупредить я тебя предупрежу. Обязана. Так что скажу тебе, Нина, по-своему. Ты дверь за мной не просто закрой, а запри на ночь. На дворе — вечер поздний, и уж ты наверняка выходить из комнаты не собираешься. Запри. И не только на замок — он у тебя хлипкий. Но ещё и … видишь? Тут у тебя щеколда есть. Крепкая. Тоже задвинь до конца. Сейчас-то, конечно, время детское. Можешь выходить. А вот после полуночи из своей комнаты лучше не высовывайся. Есть у нас на этаже… — медленно сказала она и замешкалась, прежде чем договорить: — Есть такой… дрянь-человек. С двенадцати, как часы пробьют, у него башку напрочь сносит. Если в коридор выйти втроём, а ещё лучше — вчетвером, то не тронет. Но не дай бог после полуночи одной в коридор выйти или даже просто дверь открыть…

— Буянит? — несмело предположила Нина.

— …Буянит, — после небольшой паузы вздохнула Марья Егоровна. Она снова будто примерялась, стоит ли отвечать новенькой откровенно.

— А полиция?

Марья Егоровна посмотрела на Нину как-то неопределённо, на этот раз будто прикидывая, всё ли рассказывать новой жиличке… или не пугать пока?

— Полиция с ним справиться не может, — вновь медленно, явно тщательно выбирая слова, ответила она. — Потому как винить его вроде не в чем, типа: шатается по коридору — и шатается. Учти: будет он шёпотом из коридора звать — не откликайся ни единым словечком. Потом ни за что не отстанет ни от тебя, ни от детей твоих. Ладно, пошла я…

Но ещё несколько секунд она колебалась у двери, и тогда Нина убеждённо сказала:

— Марья Егоровна, да вы не беспокойтесь! Я всё поняла. И выходить в коридор после двенадцати ночи не собираюсь. Да и зачем мне в это время?.. Я уже спать буду.

— До свиданья, что ли, — вздохнула та и вышла, плотно притворив за собой дверь.

Нина с уважением подумала, закрывая дверной замок, а заодно и щеколду: «Надо же, какая ответственная!.. Все б такие были…»

Время — десятый час.

Если честно — признавалась Нина себе, то она и сама здорово устала за весь этот суматошный день и мечтала только об одном: спать!

Всё ещё стоя перед входной дверью, сначала взглянула направо: металлическую кровать завалили сумками и пакетами с привезённой одеждой и постельным бельём. Даже мысли о том, что всю эту кучу надо бы прямо сейчас разобрать и разложить на полках старенького шифоньера и серванта, откликнулись ощутимым утомлением. А в будущем, когда разберутся со всеми вещами, спать здесь будет она. При входной-то двери. Дети останутся на диване. Ну, а если повезёт и на том балконе, который ей сейчас представлялся чуть ли не островом мебельных сокровищ, что-то найдётся из мебели, будут спать на своих кроватях.

Взглянула налево. Кухонный стол пуст и протёрт: пока Марья Егоровна предупреждала о каком-то психе из жильцов, посуду успела вымыть.

Посмотрела наверх.

Лампочка здесь слишком тёмная. Сороковушка, что ли?.. Висит на скрученном проводе, из-за чего вся эта часть помещения выглядит бесприютной… Нина выключила в кухоньке свет и пошла в «зал». Здесь, на том же облезлом диване, заранее разложенном мужчинами перед уходом, спали дети.

Осмотревшись, в правом углу Нина обнаружила старенький торшер с ободранным пластиковым абажуром. И когда только и это чудо успели занести? Выключила верхний свет и затеплила торшер, благо он мог похвастать маломощной лампочкой. Получился почти ночник. В будущем она собиралась прикупить лампочки поярче и устраиваться под лампой торшера — для чтения, например.

Прислушалась.

Дом жил и дышал. Стены пропускали многие звуки: невнятный разговор и позвякивание посуды, бормотание включённого телевизора… По коридору тоже время от времени проходили. Вспомнив сказанное управдомом: «Время детское…», Нина слабо улыбнулась и прилегла к детям, надеясь немного отдохнуть, а потом всё-таки заняться хотя бы постельным бельём. И незаметно для себя крепко уснула.

Проснулась посреди ночи лишь раз, когда полусонный Санечка принялся перелезать через неё. Поймала сына, едва не упавшего — спала она на самом краешке дивана, и прошептала:

— Что?

— Хочу в туалет…

Пусть барак этот и хорош своими доброжелательными жильцами, но выходить в затрапезном одеянии в коридор с общим туалетом не хотелось. Зато вспомнилась деревня, и Нина прошептала сыну:

— Помнишь, как зимой у бабушки было? Сходим потом, ладно? А пока…

В кухоньке она выдвинула из-под раковины рукомойника «поганое» ведро и отвернулась.

Через пару минут они снова уснули.

О жильце-психе Нина не вспомнила.

…За следующие несколько дней Нина не осмеливалась выходить из барака и частенько шарахалась даже от тени, будь та внезапной. Зато перезнакомилась с соседями из «своего» коридора. Узнала среди них и сочувствующих, которые мельком слышали о её беде. Были и те, кому всё равно, кто поселился в давно пустовавшей комнате. Особо крепкая дружба завязалась с комнатой напротив: там жила Тоня — жизнерадостная женщина лет под пятьдесят, с двенадцатилетним сыном, которого, как она не раз упомянула, родила для себя; с комнатой слева — здесь командовала семьёй (мужем и двумя пацанятами лет семи) тридцатилетняя Ларка. Обе соседки и были теми первыми знакомками, кто с лёгкой руки управдомши пришёл накормить новичков в первый их день появления в бараке.

Дважды приезжали двоюродный брат с женой. Кроме последних вещей, привёз он старый холодильник и долгоиграющие продукты. Он же выяснил, что продуктовый магазин у остановки, неподалёку от барака, принимает заказы на доставку продуктов. Так что Нина теперь могла, не выходя на улицу, покупать всё, что ей нужно. Работать-то продолжала, так что деньги были. Да ещё — не прошло и недели —