Тайны старого дома - Ульяна Каршева

Мягко ступая по половичку, Нина стремительно вошла в большую комнату и сразу приложила палец к губам.

— Тихо…

Сидевшие возле коробки для котят дети замерли, удивлённо глядя на неё.

Нина облизала губы. Несколько недель прожили почти спокойно, не считая ночных «приключений», — и теперь придётся приучать детей к тому, что и среди добродушных жильцов могут быть опасные люди.

Вздрогнув, она обернулась к входной двери, которая опять скрипнула, отзываясь на резкое и даже раздражённое дёрганье.

Отпустив край занавески между шифоньером и сервантом, Нина тихонько прошла к детям. Стоять здесь, когда за спиной постоянно пробуют дверь на прочность… Лучше не надо…

Надо будет спросить у Марьи Егоровны, что делать в такой ситуации.

И узнать, нельзя ли как-нибудь приструнить этого выпивоху.

Котята спали — один на коленях Саньки, другой — в подоле Анютиного платья. Дети сидели, посматривая на неё, а временами — мимо, на занавеску, спрятавшую что-то, чего мама испугалась.

Анюта первой постепенно прониклась страхом мамы. Она сдвинула бровки в тревоге и еле слышно прошептала:

— Там… папа? Да?

Нина немедленно села перед детьми, зачастившими обеспокоенным дыханием, и покачала головой:

— Нет, Анюта, нет! Там какой-то дядька, которого мы пока не знаем. Но он тоже из барака, отсюда. Это не папа! Просто этого дядьку мы к себе пускать не будем! И не бойтесь, ладно?

— Он совсем плохой? — по-взрослому поинтересовался Санька.

— Он пьяный, — твёрдо сказала Нина. — Когда перестанет быть пьяным, он не будет…

Она не договорила, чего не будет тот мужичок. Но вместе с детьми прислушалась к тому, что творилось за дверью, в коридоре. Потом, чтобы убедиться, что назойливый алкаш ушёл, на цыпочках подошла к двери и приложила к ней ухо. Помнила, что дыхание у алкаша было громким, что он часто и со свистом вшмыгивал свои сопли… За дверью тишина. Но Нина осторожно, так же на цыпочках вернулась к детям.

— Посидим немного, — предложила она. — Ну-ка, рассказывайте, как назвали своих котишек.

— Денис сказал, что мой — мальчик, — сообщил Санька, который, поглядывая на занавески, говорил уже не шёпотом, но всё же вполголоса. — Мне кажется, моего зовут Тишка. Мам, это хорошо?

— Это хорошо, — кивнула Нина, стараясь не слишком показывать детям, что и она продолжает прислушиваться к тишине возле входной двери. — А у тебя, Анюта? Как зовут твоего котишку? Или ты ещё не придумала?

— Придумала, — ответила дочь, гладя котёнка, но глядя на занавеску. — Она у меня плюшевая. Пусть будет Плюшка.

Нина даже отвлеклась от прослушивания коридора, удивлённая. Пригляделась к котёнку, который спал в подоле Анюты. Дочь права: кажется, среди родителей Плюшки был сиамец или таец, а потому шерсть котёнка отличалась не только серовато-белым окрасом (и тёмной мордочкой), но ощущением плюшевой ткани. И не трёхцветка, как обозначила Марья Егоровна, а просто переход светлой шерсти к тёмному.

— Мам… — тихо позвал Санька. — Может, окно покрывалками закрыть?

Нина медленно начала закипать: алкаш успешно напугал не только её. Санька, с одной стороны, прав: чтобы тот не заглянул и не начал заново приставать, надо обязательно закрыть окно от лишних взглядов. С другой стороны… если этой ночью Санька снова встанет к ведру… Нина уже кипела. Тогда она собственноручно убьёт гада!

Но окно завесила плотно. Ночные приключения, прошедшие в этом смысле как тренировочные, помогли зашторить его быстро.

Они сидели в углу и вспоминали вчерашний день на чужой даче. Дети рассказывали, как играли с дедушкой и бабушкой, и мечтали о новой встрече с ними… Негромкая беседа не приглушила для Нины новых тяжёлых шагов уже за окном — форточка-то открыта. Те снова пропали, когда алкаш остановился у окна. Но, задав следующий вопрос Саньке, в паузу Нина услышала, как шаги возобновились, а потом ушли в сторону и исчезли.

Взглянула на окно. Надо бы придумать карниз на высоте форточки. Тогда в комнате, даже с закрытым окном, будет достаточно светло.

А потом промелькнула мысль: «И что? Будешь всю жизнь прятаться то от бывшего мужа, то от всяких алкашей? Во что превратится жизнь детей? В кого, в какого неврастеника превратится Санечка?!»

Не дослушав ответа Анюты на собственный вопрос, она встала с пола и суховато сказала обоим:

— Не выходите пока из комнаты. Я сейчас быстро к тёте Маше сбегаю и вернусь.

Только отвернулась от детей, как Санька в спину попросил:

— Мам, ты лучше закрой нас, ладно?

— Ладно, — бросила она, отодвигая щеколду.

Пока дошла до комнаты Марьи Егоровны, додумалась до примитивной мысли.

Постучала и, выждав приглашения, открыла дверь и вошла, мысленно завидуя: Марья-то Егоровна даже комнату не закрывает! И возразила себе хмуро: «Ты тоже днём не закрывала до сегодняшнего часа!»

— Здравствуйте ещё раз.

— Ну, здравствуй, здравствуй, — приветливо встретила её управдомша. — С чем пришла?

— Марья Егоровна, вы не могли бы мне на всякий случай дать номер своего мобильного! — попросила Нина. — Вдруг что-нибудь понадобится, а прийти не получится?

Они обменялись номерами, и управдомша кивнула ей:

— Ну так что у тебя случилось?

— Мужчина один пристал. Мне кажется, он из барака, только раньше я его не видела, — честно сказала Нина. — Такой, полулысый.

— Плешивый — хочешь сказать, — неприязненно, но не по отношению к Нине уточнила Марья Егоровна и вздохнула. — Как приставал-то?

— В комнату рвался.

О том, как они встретились при входе в дом, Нина говорить не стала. Комната гораздо важнее.

— Тот Савелий это и есть, который частенько входную дверь в дом оставляет открытой! — чуть не плюнула управдомша. — Ну, ничего. Поговорим мы с ним по-свойски.

— Детей напугал, — уже лишне вздохнула Нина. Но был и свой резон в последней фразе. Поэтому она добавила: — Честно говоря, побаиваюсь теперь выходить. А дети гулять хотят. Привыкли с няней Галюшкой.

— Ну, с няней Галюшкой не только твои привыкли, — сумела улыбнуться помрачневшая было управдомша. — Так что… — она взглянула на настенные часы. — Ты потерпи немного. Через полчаса Федосеевы со своим гулять пойдут. Ну и пристройся ты к ним. Уж кто — кто, а Ольга тебя обидеть не даст.

Немного заинтригованная, Нина даже с интересом начала ждать, когда пройдут те самые полчаса. Федосеевых она знала: они жили в конце её коридора. Неужели с ребёнком пойдут гулять оба родителя? Но нет. Выяснилось, что гулять с пятилетним мальчиком собрались дамы семейства — мать Гришки и его бабушка, которая жила в конце второго коридора. Так что обе женщины даже обрадовались просьбе Нины присоединиться к ним. В компании-то малышне будет веселее… А уже возле монастыря, узнав, в чём дело, черноволосая Ольга, мать Гришки, нахмурилась.