ХТОНЬ. История одной общаги - Евгений ЧеширКо

Это коротенькое «мы», произнесенное вскользь, каким-то неприятным и тяжелым комом свернулось в моем животе, заставив поморщиться. Аля этого не заметила, продолжая свой рассказ, но я слушал уже вполуха, зачем-то накручивая себя и размышляя о составе этого «мы».

– Я подумала, что мне эти фотографии и не нужны вовсе. Я пересматривала их только тогда, когда показывала своим подружкам. Получается, что я их делала не для себя, а для них. И я даже не уверена, что эти фотки были им интересны. И вместо того, чтобы наслаждаться красотой старой Праги собственными глазами, я разглядывала ее через экран. Мне показалось это странным, и я решила, что, оказавшись в каком-нибудь красивом месте, больше никогда не прикоснусь к телефону. Никаких гигабайтов фоток, никаких селфи, никаких ползаний по асфальту в поисках удачного ракурса. Только мои глаза и красота перед ними.

– Да, телефон отвлекает… – невпопад выдавил я.

– А дело вовсе и не в нем, – покачала она головой, – дело в человеческой психологии. Когда человек попадает в какое-нибудь красивое место, слышит интересную историю или классную мелодию, он тут же хочет этим с кем-нибудь поделиться. Раньше люди отправлялись для этого в совместные путешествия, собирались большими компаниями – им жизненно был необходим обмен этой информацией. Сейчас все стало проще – живой обмен заменили социальные сети, где можно обмениваться красивыми фоточками и интересными историями.

– Аль, ты говоришь, как старперка какая-то. Интернет – зло и его нужно запретить, да?

– Фу таким быть, – скривилась Аля. – Я не говорю, что все это плохо. Я говорю о том, что наш мир неинтересен для каждого отдельного человека. Если бы на нашей планете остался всего один ее житель и у него была бы возможность передвигаться по всему свету, посещая любые места – музеи, архитектурные и природные памятники, леса, острова и водопады, – он бы умер от скуки и невозможности поделиться с кем-нибудь всем этим богатством. Я даже придумала краткую и очень пафосную формулировку всего, что я сейчас рассказала.

Она замолчала, явно ожидая моего вопроса. Конечно же, мне хотелось задать другой, но я решил отложить его на потом.

– И? Что за формулировка?

– Слышал такое высказывание: «Красота в глазах смотрящего»?

– Да.

– Так вот на самом деле красота рождается в четырех глазах.

– Ну, или в двух глазах двоих одноглазых людей.

Аля тяжело вздохнула.

– Ты просто мастер по обломам порывов души. Все, больше не буду рассказывать тебе о своих измышлениях.

– Да я шучу. На самом деле очень красивая фраза.

Аля покосилась на меня и театрально вздохнула.

– Не закапывай себя еще глубже, Филипп.

Некоторое время мы шли молча. Я поглядывал на Алю, ее легкую улыбку и отсутствующий взгляд. Конечно же, она вспоминала поездку в Прагу. Я много раз слышал о том, что ревность – это самое отвратительное чувство, которое может испытывать человек. Глупо, но почему-то именно сейчас я в полной мере ощутил его на себе.

– А с кем ты ездила? – выпалил я и тут же понял, что это был самый неуместный вопрос из всех возможных, но Аля отреагировала на него с присущей ей легкостью и простотой – она просто взяла и честно ответила:

– С мужем.

Пару лет назад я приехал в деревню к родителям на выходные. Была зима и дел по хозяйству было немного, поэтому половину субботы я провалялся перед телевизором, лениво переключая каналы. В моей комнате общежития телевизора нет, поэтому такой вид отдыха показался мне давно забытым развлечением, будто из детства или даже прошлой жизни. По одному из каналов шел документальный фильм о звездах, черных дырах и прочих космических непотребствах. Не могу сказать, что когда-то очень сильно интересовался этой темой, но на этом фильме я почему-то «залип». Помню, что больше всего меня поразила анимация рождения черной дыры, когда звезда будто бы проваливается сама в себя, затем взрывается сверхновой и на ее месте остается это темное нечто, втягивающее в себя все, что не прибито гвоздями к вакууму. После Алиного ответа мне показалось, что внутри меня образовалась еще одна маленькая черная дыра – я даже почувствовал каждый этап ее сотворения. Сначала что-то большое в груди сжалось в точку, затем взорвалось миллионом осколков, а уже через секунду все эмоции затянуло в какую-то воронку.

– Так ты замужем?

Я приложил невероятные усилия, чтобы этот вопрос прозвучал максимально нейтрально – почему-то мне показалось, что в этой ситуации я, как мужчина, должен сохранить лицо и ни в коем случае не показать ей, что расстроен.

– Да. Была, – все так же просто произнесла она и, открыв крышку стаканчика, зачем-то заглянула внутрь.

Не знаю, могут ли черные дыры превращаться обратно в звезды, но именно такое природное чудо в тот момент произошло в моей груди. Сердце, разлетевшееся кусочками по дальним уголкам моего тела, снова собралось в цельный объект и как ни в чем не бывало принялось качать кровь.

– А почему ты мне об этом никогда не рассказывала?

– Фил, ты говоришь, как старпер какой-то, – вернула мне шпильку Аля, – для того, чтобы что-то узнать, нужно об этом спросить, наверное? И вообще, из всего, о чем я говорила на протяжении последних десяти минут, ты обратил внимание только на то, что я ездила в Прагу не одна?

– Все, все. Вопрос исчерпан, – извиняющимся тоном промямлил я.

– Может быть, остались еще какие-то факты из моей жизни, которые тебя волнуют? Спрашивай.

Она посмотрела на меня серьезно, без тени улыбки. Конечно же, мне многое хотелось узнать о ней, но я решил, что на сегодня полученной информации будет вполне достаточно.

– Да нет, просто… – снова замычал я.

– Мы в разводе. Сейчас я свободна.

– Свободна?

– Боже, Филипп, не тупи. Свободна от бывшего мужа. Еще вопросы будут?

Я молча покачал головой.

– Вот и замечательно, – она выхватила из моей руки пустой стаканчик из-под кофе, вложила в свой и выбросила в урну. – Смотри!

Я уставился на урну, но с ней не происходило ничего интересного.

– Художник! – дернула она меня за рукав. – Пойдем посмотрим картины?

– Художник? – я посмотрел в том направлении, куда указывала Аля. – О, нет. Давай не пойдем.

– Почему? – удивилась она.

– Да это сосед мой. Помнишь, я рассказывал про него?

– Так ты его знаешь? Еще лучше. Идем!

Двести восьмую комнату общежития занимает, пожалуй, самый загадочный и лично для меня – самый непонятный его обитатель. На вид ему около пятидесяти лет, и он работает сторожем на кирпичном