Мастерство и Преданность - Malki

он! — выкрикнул один из конюхов, молодой парень с короткими волосами. Он указал на меня, его глаза горели смесью страха и негодования. — Он это сделал!

— Нет, это не так! — попытался возразить я, но мой голос прозвучал слабо, почти неразличимо.

— А что это у тебя с рукой? — спросил другой слуга, старший, с густой бородой.

Я машинально посмотрел вниз. Мой рукав слегка задрался, и я почувствовал, как холод металла иглы, спрятанной там. Она не выпала, осталась в ткани, но теперь её присутствие, обычно столь привычное, казалось ужасным напоминанием о случившемся.

— У него там что-то есть! — выкрикнул кто-то.

— Вот он, проклятый портняшка! — подхватил другой.

Я почувствовал, как ноги становятся ватными. Слуги теснили меня, их взгляды, полные презрения, были острыми, как иглы.

— Это… Это был несчастный случай! — произнёс я громче, но мои слова тут же утонули в новых криках.

— Случай? — прорычал кто-то из толпы. — Да он кровь пролил!

— Сар истекает кровью, а он говорит "случай"!

— Вы только посмотрите на него! Я всегда говорил — с этим портняжкой что-то не так!

Каждая фраза была как удар плетью. Вокруг царил хаос, голоса становились громче, звучали всё ближе. Я попытался сделать шаг назад, но тут услышал новые шаги — уверенные, громкие, от которых воздух в груди застыл.

Гвардейцы.

Они появились, как тени, вырастая из толпы. Высокие, в чёрных доспехах, с алыми плащами, они двигались быстро, точно волки, учуявшие добычу. Один из них подошёл к Сару, ещё двое направились ко мне.

— Ранен? — спросил первый, наклоняясь к конюху. Его голос был холодным, как зимний ветер.

— Этот… ублюдок… — прохрипел Сар, силясь вдохнуть. — Он меня прикончить хотел!

Гвардеец медленно выпрямился и повернул голову в мою сторону. Я почувствовал, как его взгляд прожигает меня насквозь.

— Ты? — коротко бросил он, шагнув ближе.

— Нет… — начал я, но голос дрогнул. — Это… это был несчастный случай.

— Несчастный случай? — повторил он, наклонив голову. — У него кровь льётся, а ты про случай?

Сзади снова поднялся шум.

— Он должен ответить за это!

— Кто-то должен остановить его!

— Проклятый, точно проклятый!

— Тишина! — внезапно раздался новый голос.

Толпа мгновенно затихла. Из неё выступил мужчина в строгой одежде — управляющий. Его лицо было хмурым, а глаза смотрели на нас, как на кучу хлама, который нужно немедленно убрать.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Этот портняшка напал на Сара! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Хотел убить! Прямо в шею! — добавил другой.

Управляющий обернулся ко мне, его взгляд был тяжёлым, словно груз, который невозможно поднять.

— Это правда? — спросил он, его голос был острым, как лезвие ножа.

Я покачал головой, едва удерживаясь на ногах.

— Это… Это был несчастный случай, — повторил я, почти умоляя.

Управляющий долго молчал, затем кивнул гвардейцам:

— Заберите его.

Один из них схватил меня за плечо, второй — за локоть. Их хватка была крепкой, как тиски. Я хотел сопротивляться, но их сила была непреодолимой. Меня потащили прочь, шаги звучали гулко, эхом отдаваясь в моей голове.

На мгновение я повернул голову и увидел её. Лина. Она стояла вдалеке, рядом с дверью канцелярии. Её лицо было бледным, а глаза полны страха. Она попыталась шагнуть вперёд, но кто-то остановил её.

— Нет! — вырвалось у меня, но голос утонул в шуме.

Гвардейцы вели меня к воротам, и каждый шаг был как удар молота, приближавший меня к неизвестной судьбе.

СловоЛорда

Меня вели к старой кладовой, словно загнанного зверя, лишённого воли и надежды. Гвардейцы, их лица скрытые под стальными шлемами, держали меня с такой силой, что их пальцы впивались в мои плечи, оставляя на коже багровые следы. Каждый шаг был пыткой: ноги подкашивались, спотыкаясь о неровности земли, но они не позволяли мне упасть, тащили вперёд, как безжизненный груз, как кусок ненужного тряпья, выброшенного на ветер. Ветер, холодный и резкий, трепал мои волосы, смешиваясь с обрывками голосов, доносящихся из толпы позади:

— Он совсем рехнулся!

— Лорд разберётся с ним, как с остальными.

— Портняшка… да он же жалкий!

Эти слова, как удары плетью, впивались в сознание, оставляя раны глубже, чем физическая боль. Я хотел крикнуть, что это ошибка, что я не убийца, но горло было пересохшим, а язык будто прилип к нёбу. Мысли путались, как нити в неумелых руках, и единственное, что звучало в голове, было: *"Это ошибка. Я не хотел этого. Я не убийца"*.

Кладовая, к которой меня привели, была огромной, мрачной, словно древняя каменная гробница, поглотившая в себя тьму и отчаяние. Её стены, покрытые мхом и трещинами, казались живыми, будто дышали сыростью и тленом. Внутри воздух был тяжёлым, пропитанным запахом прогнившей древесины и чем-то ещё — сладковатым, тошнотворным, как застоявшаяся кровь. Гвардейцы втолкнули меня внутрь, их доспехи лязгнули, словно звериный рёв, когда один из них захлопнул за мной тяжёлую дверь.

Щёлчок замка прозвучал как приговор, эхом отозвавшись в тишине, и я остался один.

Я опустился на каменный пол, прислонившись к холодной стене. Лёгкий свет, пробивавшийся через узкое окно под потолком, был настолько слабым, что не мог разогнать тьму, наполнившую комнату. Он лишь подчёркивал её густоту, её бесконечность. Я поднял руки, и пальцы дрожали, словно у старика, измождённого годами. На запястье остался багровый след от стальной хватки гвардейца, а белый платок на шее был сбит, его алые пятна казались ещё ярче в тусклом свете. Я потянулся, чтобы поправить его, и вдруг услышал это.

Чавканье.

Едва уловимый, но жуткий звук. Он был где-то рядом — подо мной, за стенами, или, может, в самой комнате. Я застыл, стараясь не двигаться, не дышать. Но звук не исчезал. Он становился громче, ближе, словно что-то огромное и невидимое кралось ко мне в темноте.

— Кто здесь? — прошептал я, но ответа не было.

Я сжал платок, чувствуя его странную влажность, будто он только что вымок в воде. Сердце билось так сильно, что казалось, его эхо раздаётся по всей комнате.

— Это не настоящее, — пробормотал я, закрывая глаза.

Но звук не исчезал. Он заползал в голову, врезался в сознание, как шёпот какого-то незримого существа, которое знало мои страхи, мои слабости.

Я не заметил, как шаги нарушили тишину. Тяжёлые, уверенные, они приближались, гулко отдаваясь от