Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико

Ознакомительный фрагмент

– Э-эх, е-мое, – горестно вздохнул Мишаня, расставаясь с наивной детской мечтой о богатом кладе, а заодно и с осмысленной взрослой – о сытой, нехлопотной жизни в деревенском домике, о баньке на берегу тихой речки, с камышами, кувшинками и водяными лилиями, об утренней рыбалке под развесистой ивой и о парном молоке из-под соседской коровы, набравшейся природных соков на вольном луговом разнотравье.

– Эх, блин, Мишаня! Вот так люди запросто в одночасье богатеют! Раз – и в дамках! А мы с тобой всю жизнь будем цементную пыль глотать, – донесся до Александры, уже стоявшей в лифтовом холле, скорбный голос Димона.

«Чтобы занять блондинку на пару часов, надо дать ей в руки листок бумаги, на обеих сторонах которого написано „Переверните!“» – вспомнился Александре старый анекдот. – Чтобы довести до бешенства любую женщину, надо дать ей в руки коробочку и запретить открывать! – возмущенно подумала она, рассматривая лежащую на коленях шкатулку. – Можно потрогать, погладить, понюхать, даже лизнуть можно, но все – снаружи. Что же там внутри? Замочной скважины нет. Выемка квадратная сбоку с углублениями, – на всякий случай еще раз попробовала подцепить ногтями плотно прилегающую крышку. – Даже щели не видно», – опять потрясла шкатулку.

– И почему это без ключа открывать нельзя? – пробормотала она. – Что там еще пропадет? А если я вообще никогда ключ не найду? – почувствовала раздражение к новому знакомому. – И зачем он мне ее отдал? «Ваша квартира – значится, и шкатулка ваша!» – передразнила Александра щедрого, но уже почти ненавистного тезку по мужской линии.

«Лучше бы этой шкатулки вообще не было. Сколько еще мучиться придется? Может, всю жизнь!» – Мысль показалась ей ужасной.

– А потом написать в завещании: «Дорогие потомки! Оставляю вам в наследство шкатулку, в которой неизвестно что лежит, но открывать ее без ключа никак нельзя, потому что это „неизвестно что“ пропадет!» – проговорила она, немедленно представив укоризненные глаза несчастных потомков.

«Может, на рентгене просветить? – пришла ей в голову свежая мысль. – Ага! А потом Вадька прикалываться будет! Надо подумать, кто из знакомых на таможне работает, – осенило ее. – С их аппаратурой нет ничего тайного, что не стало бы явным», – она приободрилась.

– Ну, где там мой верный Отелло? Давно что-то Кузя ничего полезного не делал! – воскликнула она, поставила шкатулку на стол и набрала номер на мобильнике.

Поклонник снял трубку сам. Видно, уже уехал с работы.

– Кузенька, привет! У тебя есть шанс увидеться со мной… Как где? На таможне… Да все равно, хоть в Шереметьево, хоть во Внуково, хоть в Домодедово. Мне надо одну штучку просветить… Подарок, который открывать нельзя… Да какая разница, от кого? Ты его не знаешь… Ты же не хочешь, чтобы я умерла? От любопытства, конечно… Хорошо. Завтра. Утром. Часов в двенадцать. Нет, лучше в час. Я завтра с утра к маме собираюсь. Договорились… В Египет? А почему я должна передумать? Я туда уже целый месяц собираюсь. Все, пока. – Александра отложила мобильник и, бросив взгляд на шкатулку, залезла в сумочку. Достала оттуда визитку нового знакомого.

– «Онуфриенко Александр Васильевич. Хороший человек», – ехидным голосом вслух прочитала она и поморщилась. – Ничего себе хороший человек! Подвергать женщину такому испытанию! Варвар, садист, – ворчливым голосом сказала она, хотя в душе, пожалуй, была рада, что с ним познакомилась. Жизнь старательно подбрасывала ей нужных, реже – интересных людей. А Онуфриенко показался интересным.

«Женщина, в прошлом символ любви, превратилась в символ секса, – помнится, так сказал он в машине, когда она его подвозила до Филевской. – Раньше женщины были богинями или как минимум прекрасными дамами, которым служили благородные рыцари и кавалеры, приходившие в возбуждение от одного вида обнаженной щиколотки или плечика и готовые на все за благосклонный взгляд». Красиво! Хотя таких женщин было совсем немного, – подумала она. – А вот мужики-романтики сейчас большая редкость. Чаще – циничные покупатели. Оценивают женщину, как товар. Одни – как эскорт-приложение, другие – как домработницу. А сами женщины? Многие с удовольствием в товар превращаются. Точнее – в аукционный лот и аукциониста одновременно. При помощи модных шмоток, стилистов, стоматологов и пластических хирургов тюнингуют себя до полного гламура, а потом выставляют свои прелести на продажу. Хотя, бесспорно, сейчас женщины стали свободнее, чем раньше. Богатые уже сами выбирают и покупают сексуальных утешителей. Да только нужна ли женщинам такая свобода, когда мужиков приходится не только обхаживать, но и содержать, а случается, и защищать?»

Александра покрутила визитку в руках.

– Господи! Он же Онуфриенко! Онуфрий! НФР! – вспомнила запись из истории болезни.

«Совпадение? А может, это он и есть? Тот самый „пребывающий в состоянии благости“? Надо бы узнать при случае, когда он отмечает именины? Не двенадцатого ли июня? И если да, это невероятная удача!»

– Значит, день прожит не зря, – довольным голосом похвалила она себя, потом еще раз провела рукой по таинственной шкатулке, вздохнула, вытащила из сумки найденную на квартире тетрадку, которую Онуфриенко, быстро перелистав и пробежав глазами в машине, со словами: «Рукопись, которая может изменить вашу жизнь», – тоже вручил ей, устроилась в кресле, включила торшер, но вдруг вспомнила, что забыла позвонить Вадику.

«Бедняга, наверное, до сих пор от телефона не отходит», – подумала она и торопливо набрала номер.

Вадик ответил после первого же звонка.

– Вадюша, привет! Ты не поверишь, что у меня в квартире нашли! – сказала она торжествующе.

– И что же? – немного напряженно спросил он.

– Как что? Клад!

– И что там? Золото, бриллианты? – В голосе Вадима послышались смешливые нотки.

– В том-то и дело, что не знаю. Открывать нельзя, а то все пропадет.

Молчание на другом конце телефонной линии свидетельствовало – собеседник размышляет.

– Стухнет, что ли? – спросил он наконец. – Так ты не жди, сразу съешь или в холодильник убери, – хмыкнул он.

– Да ну тебя, Вадька! Я серьезно.

– И я серьезно. Если одна сразу съесть не можешь, друзей в гости пригласи. Меня, например.

– Ты об эту шкатулку зубы обломаешь!

– А-а! Так там шкатулка.

– А я тебе что говорю! Шкатулка, которую открывать нельзя.

– Не бери в голову, Сандрочка, привози, у нас в шестой палате «медвежатник» под психа косит.

– Я же