Вековуха. Беляна из рода Рарога - Елена Геннадьевна Бабинцева

понесли меня по тропинке, я так и не поняла сама. Я просто стала бежать, что есть сил. Быстрые ловкие шаги тут же стали слышаться сзади. А когда я хотела нырнуть в чащу, сойдя с тропки, чужая рука схватила меня за косищу и больно дёрнула на себя. Я вскрикнула и схватилась за свои волосы. Тут же Йорд грубо взял моё лицо в руку. Он осмотрел меня и усмехнулся.

— Было бы за что глазу зацепиться… поди и мужика никогда не было? С таким — то личиком? Я, считай, помочь хочу, а ты убегаешь.

Я молчала. Как бежать? Что сделать?! Сердце заходилось в груди, как пойманная птаха. А в голове было до противного пусто.

Йорд взял меня за косы и намотал их на кулак. А потом прижал меня к себе. Сквозь тонкую рубаху, я почувствовала горячее тело воина, его сиплое дыхание показывало его намерения, как нельзя лучше. От него пахло дальними морями, обманом, девичьими слезами…

— Ну что? Сейчас ты уже не такая смелая? — прошептал Йорд, глядя мне в глаза. — Вёльва ты или нет, всё едино — баба. А будешь себя хорошо вести, так может, и нитку с бусами подарю, на память…

Йорда взял меня за лицо и приблизился, чтобы поцеловать. Я, что было сил, подалась головой вперёд, и лбом угадила ему переносицу. Воин взвыл дурным голосом и отшвырнул меня сторону. Я тут же вскочила на ноги и кинулась в чащу леса. Потеряла лапоть на тропинке. Второй скинула на бегу, чтобы было сподручнее.

— Батюшка лес… — запыхаясь, проговорила я, — Батюшка лес… защити… не выдай!

Пока я бежала, на моём пути не было ни единой кочки, ни единого сучка. Лес услышал мою мольбу. Деревья словно сами собой расступались передо мной и становились стеной за моей спиной. Я остановилась и прислушалась. Было тихо. Не пели птицы, не ходили животные… лес замер. Словно ждал и наблюдал. Где — то вдалеке послышался мужской крик и радостный девичий визг. Внутри у меня всё похолодело. Там же есть речка… а в речке мавки! Они ещё не ушли на зимний сон, и поймать кого-то живого перед долгим забвением…! А у Йорда не было при себе даже ножа или другого железа! В голове шевельнулась дурная муть. А и пусть! Пусть пропадает там! Одни боги ведают, что он хотел мне сделать! А тут лес его к реке и вывел, значит, есть за что!

Девичий весёлый визг повторился, а за ним сразу же мужской, полный боли и ужаса. Мавка будет играться, пока до смерти не замучает. А пока играется, будет по куску отгрызать… чтоб веселее было.

Я сжала кулаки и крепко зажмурилась. Не могу я позволить умереть ему здесь. Пусть Асмунд его участь решает. Так оно лучше будет.

Я принюхалась к воздуху. Уже витал запах крови… надо спешить. Я бросилась к речке, в руках сжимая стальное кольцо, которое было подарено Ясвой. Выбежав на небольшую полянку, я сразу увидела на песчаном берегу Йорда и мавку. Та держала его за голенище сапога одной рукой, и тащила на себя. Воин цеплялся за траву, зарывал пальцы в песок, но не мог противостоять. Мавка хихикала окровавленным ртом, и уже снова обнажила острые зубы. Песок был пропитан кровь Йорда. Сейчас и другие соберутся…! Нельзя медлить!

Я бросилась к берегу, держа наготове железо. Перепрыгнув через Йорда, я подскочила к мавке и с размаху влепила ей сталью по лицу. Железное кольцо задрожало и зазвенело. Звук был невыносим для мавок. Лоскутиха зашипела, схватилась за голову, обнажила острые зубы, да только ничего не сделает она мне, пока я железо в руках держу.

— А ну! Иди по добру по здорову! — крикнула я. — Негоже людей губить! И зубы-то спрячь! Не то быстро твоя речка обмелеет да иссохнет!

Мавка раздражённо зарычала, подобрала полы мокрой рубахи и скрылась в речке, только круги по воде пошли. Ещё какое-то время я стояла лицом к воде и ждала… но всё было тихо. Железное кольцо затихло и больше не издавало ни звука. Мавка ушла.

Я повернулась к Йорду. Он с ужасом смотрел на воду и растопыренными пальцами держался за землю и траву. Его сапог был прокусан, и в этой дыре зияло кровавое нечто. Мавка откусила ему пальцы, пока игралась.

Подойдя к Йорд, я сняла с него сапог, взяла из сумки на поясе широкий лист подорожника, закинуларот и переживала. Кашицу завернулась в тряпицу, и крепко примотал к ране Йорда. Он сжал зубы и побелел, но промолчал. Страху он на всю жизнь натерпелся….

Пока я перевязывала его ногу, он робко спросил.

— Кто это была?

— Нечисть лесная, — ответила я просто. — Мавка.

— Она бы меня… съела.

— Может и съела бы… что с того.

— А зачем ты меня спасла? Я же… лиха тебе желал. Обидеть хотел. За то, что ты тогда стрелу мою принесла да показала.

Я хмыкнула и убрала волосы со лба.

— Ну, лес тебя и так наказал. Без пальцев на ноге, небось, тяжко будет в морские дали ходить?

Йорда замолчал и опустил голову.

— Ты расскажешь конунгу?

— Нет. Асмунд пусть твою судьбу решает. — Сказала я и поднялась на ноги. — Вы гости на нашей земле. А напасть на хозяина в его же дома — тяжелая обида. Но мне уже то не важно. Сможешь идти — иди. Лес тебя обратно выведет, а коли не пойдёшь — то тут и останешься. Стоит мне отойти, и мавки снова к тебе явятся. Так что сам решай, добрый молодец, где тебе погибать.

Йорд побледнел. Он кое-как встал на ноги и, опираясь на пятку раненной ноги, поковылял из лесу.

Я смотрела ему в спину. Могла и не спасать. Могла дать мавкам его утащить. Но чтобы тогда сказал Асмунд…? Йорд был не дураком, и разумел, что коли правду сейчас скажет — не сносить ему головы. Молчать будет.

Я повернулась к лесу и тропинка, которая всегда ведёт меня домой, снова появилась под ногами. Я медленно поковыляла вперёд, а ноги все ещё тряслись от пережитого страха.

* * *

Костры гуляния горели до самой поздней ночи. Люди веселились, кормили гостей, танцевали и восхваляли богов.

Асмунд сидел в стороне, держал в руках чашу с пенным напитком и смотрел на огонь. Всё чаще его мысли возвращали его к странной вёльве по имени Беляна. Она была слишком молода для того чтобы быть вёльвой. В его краях это были почтенные женщины,