Повести и рассказы - Джо Р. Лансдейл

Что мне оставалось? Только схватить зонтик — все, что у меня было. Едва лицо возникло снова, видать собираясь открыть дверь, я подпрыгнула и ткнула его зонтиком, угодив в глаз. Лицо с диким воем пропало. Взамен появились две новые мохнатые рожи. С желтыми глазами, сплошные зубы и слюни. Я не из храбрецов, но со страху стала тыкать в них, и одному досталось. Тогда они убрались прочь.

Я вряд ли их напугала, скорее, им просто надоело. Или они… насытились. Я слышала, как они бродят вокруг, и другие звуки… хруст костей и мяса, как на праздничном застолье рудокопов.

Не раз они запрыгивали на дилижанс и заглядывали в окно. Я хотела одного ткнуть, но промазала. Чудище едва меня не схватило — ух, эти когти. Потом за окном начало светать и стало тихо. Я хотела выбраться, но не смогла. Была слишком напугана и обессилела больше, чем думала. Мне снилось, что я не сплю. И пока вы не пришли, я и не знала, что заснула. Хорошо хоть зонт выпал, а то и вам перепало бы.

Джебидайя поднял зонт и осмотрел его. Он был весь подран, несколько спиц сломаны, с деревянным наконечником. Пальцем он попробовал острие. Дуб.

— Кончик острый, — заметил он.

— Когда-то сломала. Другой так и не купила.

— Повезло, — сказал Джебидайя. — Сломанный кончик превратил зонт в оружие.

Мэри посмотрела в окно.

— Скоро стемнеет. Надо убираться отсюда.

— Нет, — покачал головой Джебидайя. — Я должен остаться. А вы уезжайте. Я даже готов отдать мою лошадь.

— Не знаю, зачем оставаться, это ваше дело, только я не врала. И я-то не останусь. Повторяю, мне повезло. Их спугнул рассвет. Не окажись я здесь так поздно ночью, сейчас не говорила бы с вами. Стала бы кучкой переваренного дерьма где-нибудь на склоне холма или в переулке, приманкой для мух. А про лошадь ловлю вас на слове, мистер. Только поторопимся. И говорю снова: не стоит оставаться здесь пешим. Да и верхом, в дилижансе, черт его дери — как угодно. Вы должны ехать со мной.

— Я отправлюсь, когда закончу дело.

— Дело?

— Его дело… Господа.

— Так вы проповедник?

— Что-то вроде.

— Тогда, сэр, раз вы так решили… Я редко молюсь Богу. Он ни разу не ответил на мои молитвы. — Не слыхал, чтобы он вообще отвечал, — сказал Джебидайя.

Когда они вышли из отеля и быстрым шагом направились к конюшне, темнота стала выползать на улицы. Гнетущая влажность рассеялась, воздух сделался прохладнее. К тому времени как Джебидайя кончил седлать коня, ночь почти вступила в свои права. Держа коня под уздцы, он вышел наружу и оглядел окружавший город лес. Тени между ветвями и листьями сгустились до непроницаемого мрака.

— Теперь я никуда не поеду, — сказала Мэри. — Проваландалась. А одна в этом мраке, без надежды на помощь, — черт меня побери, если рискну. Лучше ждать здесь до утра. Если уцелею, конечно.

— Вероятно, вы правы, — сказал Джебидайя. — Ехать теперь было бы безрассудно. Лучше всего вернуться в отель.

Они повернули назад, Джебидайя по-прежнему вел коня под уздцы. Пока они шли, из леса выползло что-то вроде темного облака, заслонило месяц и спустилось на город, распуская тени и мглу.

— Что за чертовщина? — встревожилась Мэри.

— Мантия тьмы, — ответил Джебидайя, ускоряя шаг. — Иногда появляется там, где царит зло.

— От нее веет холодом.

— Удивительно, правда? То, что идет от дьявола, из самых пучин преисподней, и несет холод.

— Я боюсь, — призналась Мэри. — Чаще я не трусиха, но от такой дряни и дырка в заднице сжалась. — Лучше думать о другом, — сказал Джебидайя. — О том, как выжить. Поспешим в отель.

Отель, когда они вернулись, оказался полон призраков.

Конь уперся в дверях и натянул поводья, отказываясь входить.

— Тише, малый, — обратился к коню Джебидайя, легонько потрепав по ноздрям, и продолжал успокаивать, пока они с Мэри оглядывались по сторонам. Призраки были повсюду. Казалось, они вовсе не замечают новых гостей. Белые и прозрачные как дым, сохранившие узнаваемые очертания ковбоев и шлюх, призраки прогуливались до кабинок. Там женщины задирали призрачные юбки, мужчины спускали штаны и входили в своих партнерш. Бармен прохаживался за стойкой взад и вперед. Протянув руку, он брал бутылки, вернее, их прозрачные формы. За пианино в полосатой рубашке со сброшенными подтяжками, тоже просвечивающий насквозь, сидел тапер. Руки призрака скользили по неподвижным клавишам, и он раскачивался в такт неслышной музыке. Небольшая компания ковбоев и шлюх отплясывала под слышимый только ими мотив.

— Господи, — сказала Мэри.

— Забавно, как часто его поминают, — сказал Джебидайя.

— Что?

— Ничего. Не бойтесь их. Нанести нам вред они не могут. Большинство даже не знает, что мы здесь. — Большинство?

— Они — рабы привычки. Вновь и вновь повторяют то, чем были заняты или что собирались сделать перед смертью. Однако вон тот…

Джебидайя указал на призрачную фигуру на стуле у дальней стены. Приземистый ковбой в широкополой призрачной шляпе. Он выглядел почти реальным, однако мебель и стена проступали сквозь него.

— Он знает, что мы здесь. И видит нас, как и мы его. Похоже, он здесь давно и свыкся с тем, что умер.

При этих словах призрак, о котором говорил Джебидайя, встал и направился к ним, шагая, но фактически не касаясь пола.

Мэри устремилась к дверям, но Джебидайя перехватил ее.

— Лучше не надо. Очень скоро снаружи станет куда опаснее, если уже не стало. Там не только давящее облако.

— Он нам не навредит? — спросила Мэри.

— Не думаю.

Призрак неторопливо приблизился и, встав напротив Джебидайи, криво ухмыльнулся. За спиной Мэри тряслась как осиновый лист. Конь отчаянно дергал поводья. Потянув их на себя и обернувшись, Джебидайя увидел его вращающийся глаз.

— Тише, малый, — успокоил коня Джебидайя и, поворачиваясь к призраку, спросил:

— Ты можешь говорить?

— Могу, — ответил дух голосом, прозвучавшим словно из глубины темного колодца.

— Как ты умер?

— Я должен ответить?

— Поступай как знаешь, — сказал Джебидайя. — У меня нет над тобой власти.

— Я хочу обрести покой, — сказал призрак, — но не могу. Здесь я одинок, все прочие не знают, что они мертвы. Этот город не отпускает нас. Но, кажется, мне одному известно, что здесь случилось.

— Зло овладело им, — сказал Джебидайя. — Когда так случается, может произойти что угодно. Но, что бы это ни было, зло останется злом. Ты решился принять реальность, они — нет. Однако им все равно предстоит.

— Я не считаю себя злом. Я всего-то мертвый ковбой.

— Зло в том, что вас здесь