Нарратив Аллокатора - Павел Сергеевич Иевлев

Я увидел, и мне стало стыдно. VTA я снял, но след от него остался. Не знаю, как безопасник себе объяснил мой загар, может, тут есть солярии, но граница тёмной и светлой кожи не там, где он была бы от рукава, и характерные потёртости тоже присутствуют. Всё-таки эта игра иногда поражает реалистичностью деталей.

— Ты не смог бы активировать ключ без VTA, — безжалостно добил моё самолюбие офицер, — кроме того, не каждый инженер сумеет найти терминал разработчика, активировать его, авторизоваться и попытаться влезть в корневые меню, а ты меня хочешь убедить, что это удалось какому-то бродяге с поверхности? Нет, парень, я расскажу тебе, как всё было. Не знаю, стёрли ли твоё лицо из базы биометрии, или специально выращивали тебя с детства, не регистрируя. Есть идиотки, что тайно рожают вне программы евгеники, а потом растят этот биомусор, пряча ото всех. Может, ты из таких, почём мне знать? Тебя нанял или подготовил кто-то из высших граждан, тебе объяснили, как попасть к Аллокатору и что нажимать в меню, дали этот чёртов ключ. Я не осуждаю. Если ты из биомусора, то выбора у тебя не было, но мне этот геморрой совершенно ни к чему. Знать не хочу, что они там мутят у себя наверху, что хотели поменять в Аллокаторе, и что у них пошло не так. При любом раскладе я выйду крайним — либо за то, что допустил, либо за то, что пресёк. VTA ты выбросил, опознать мы тебя не можем, а значит, имею право официально признать тебя нелегально рождённым и отправить на утилизацию.

— Так что же не отправили?

— Не хочу быть крайним. Охрана!

Вошли два здоровяка с дубинками и в защитном обвесе.

— Доставьте этот биомусор наверх. Пусть сами разбираются.

* * *

Меня провели по коридорам, где встречные жители, увидев подконвойного, менялись в лице и старались куда-нибудь свернуть. А если это было невозможно, то делали вид, что их тут нет и они ничего такого не видят. Зато прогулялся по центральному залу Убежища. Это самое большое помещение, с галереями, высоким потолком и ярким, почти как солнечный, светом. Место, где можно отдохнуть от давящих на голову перекрытий и сделать вид, что ты на поверхности. Правда, уже второму поколению это, наверное, стало не нужно. Привыкли жить под землёй, гулять по коридорам, проводить досуг перед терминалами Аллокатора в комнатах отдыха, слушать постановки о «Серебряном Плаще», танцевать под правильную музыку (никакого придуманного коммунистами рок-н-ролла), знакомиться с противоположным полом в рамках евгенических программ, проходить ежегодные тесты на лояльность и восторженность мышления, чинить ветшающее оборудование, не позволяя себе думать, что будет, когда оно обветшает окончательно. И, разумеется, чётко знать, что никакой жизни наверху нет.

В лифтовой зоне возникла заминка — у охранников нет допуска в лифты наверх, а спуститься оттуда, со здешних эмпирей, никто за мной не спешит. Велели доставить — доставляйте, а как — ваша проблема. Дополнительной нервозности обстановке добавляет то, что на меня пялятся, пытаясь понять, откуда я такой загорелый и непривычно одетый. В шепотках то и дело слышится крамольное слово «поверхность». Охранники злятся, понимая, что способствуют брожению умов в контингенте, и в конце концов решают: «Да куда он из лифта-то денется?» Запихивают меня туда, закрывают дверь и даже не машут на прощание.

В лифте отсутствуют кнопки, только слот для электронного ключа, но ключа у меня уже нет. Двери непрозрачные, ползёт кабина неторопливо, номера этажей не высвечиваются, играет навязчивая восьмибитная мелодия. Единственное, что можно сказать с уверенностью, — еду вверх.

Ожидал, что после остановки лифта меня встретит новая охрана, какая-нибудь специальная, элитная, в комбинезонах с золотыми позументами. Нет, в коридоре ожидает только робот-слуга.

— Следуйте за мной, негражданин, — сказал механизм характерным гипержизнерадостным тоном, которым они все разговаривают. — Попытка отклониться от маршрута будет немедленно пресечена с бессмысленной, но назидательной жестокостью. Ха-ха.

И неторопливо полетел по коридору, глядя двумя глазами вперёд, а третьим на меня. Я послушно пошёл следом, потому что выбирать не из чего. Это гражданская версия, но врукопашную мне с ним не справиться. Да и зачем? Думаю, он ведёт меня как раз туда, где я хочу оказаться.

Кабинет смотрителя классический, по канону, — стол подковой, за спиной телеэкраны системы внутреннего наблюдения, сейчас выключенные; сбоку круглое окно. В стандартных Убежищах оно выходит в общий атриум, вверху, под высоким потолком, чтобы жители ощущали на себе недреманное око начальства, но здесь за ним какой-то подозрительно яркий свет. Игнорируя хозяина кабинета, я подошёл и выглянул. За мощным, чуть не полметра толщиной, голубоватым от оксида свинца радиозащитным стеклом раскинулся вид на оплавленные скалы и спёкшийся грунт. Та самая Атомная яма, надо полагать. Интересный нюанс — рама окна имеет механизм открытия, а за ним небольшой балкончик. Можно принимать радиоактивные ванны.

— У вас отличный вид из окна, — сказал я, возвращаясь к столу.

— Присядьте, пожалуйста, — сказал мне мужчина в маске, указав на стул для посетителей. — У нас будет, я надеюсь, долгий разговор.

— Смотритель Берт, надо полагать? — спросил я, садясь.

— Так и есть, — согласился он. — А вы?

Я представился.

— Тот самый житель Краптауна, который активно пользовался терминалом наблюдательного поста Браво, — обозначил свою осведомлённость Смотритель. — Рад наконец-то познакомиться очно. Вы, я вижу, не удивлены, что я в курсе некоторых событий на поверхности?

— Ничуть. Терминал на посту Браво при включении наверняка светился в сети Убежища, алтарь Аллокатора в церкви — ваши глаза и уши в городе, а этот, как его… ну, «Серебряный Плащ»…

— Кент Коннолли? — напомнил Смотритель.

— Да, он самый, спасибо. Это же явно ваш агент в Гуднейборе, одном из крупнейших городов неподалёку. Несложно было догадаться, что вы держите руку на пульсе.

— Назвать его моим агентом — большое преувеличение, но мы иногда общаемся.

Мне показалось, что под маской Смотритель скорчил недовольную гримасу.

— Не преуменьшайте, — улыбнулся я. — Уверен, вы действительно СТАРЫЕ знакомые.

Я выделил слово «старые» голосом, и Смотритель отреагировал именно так, как я и ожидал:

— Что вы имеете в виду?

— То, что у вас под маской, конечно.

— Кто вам сказал?

— Несложно было догадаться.

Ещё