Трехликий II: Черная стража - Даниил Тихий

шокирован чудовищными ожогами, полученными в момент активации «огненного плаща» и даже не попытался избежать удара чёрным лезвием.

Через мгновенье, опалённая лупоглазая голова покатилась по кочкам и брякнулась в мутную воду.

Я немедленно ушёл в скрыт растворяясь в тумане, а пыхтящий Друм громко прорычал:

— Жаболюды. Вот же…

Карл тряхнул головой будто изо всех сил желая сдержать ругательства и продолжил:

— Если сожрали Ликвика, самолично им бошки расплющу.

Огненный плащ уже погас, не оставив от накинутой на карла сетки ни одной целой ниточки. Эта демонстрация в краткой, но смертоносной стычке, показала дополнительные возможности воина. Он являлся полумагом. Бойцом со специфической тактикой действий. Огненный плащ активировал магию волшебных шестерёнок и по сути являлся началом отличной магической комбинации.

С высокой вероятностью шестерёнки когда-то были частью большого механизма, по какой-то причине нуждающегося в охлаждении, которое они и обеспечивали. Использовать их в качестве защиты и оружия, было высокоэффективным решением, которое нравилась обоим частям нашей личности.

На мгновенье по скрытому в тумане аватару пробежала судорога рассинхронизации. Машинная часть разума рассматривала возможность уничтожения карла, так как стиль его действий был признан эффективным и мог быть заимствован вместе с актуальными артефактами. Но человеческая ипостась резко воспротивилась подобному варианту, не допуская даже мысли о том, что карл может быть уничтожен. Она начинала испытывать к воину свойственную людям привязанность, что могло стать помехой для хладнокровного мышления.

Понимая, что карл нас не видит, мы хрипло выдохнули:

— Туман сгущается. Скорее всего убитые были дозором. Поблизости логово.

Карл стоял всего в одиннадцати метрах, но даже после того, как мы подали голос, не смог разглядеть нас в тумане. Что, впрочем, не помешало ему стукнуть щитами друг об друга и прореветь:

— Завалимся и покрошим эту болотную нечисть в труху! На тебе дистанционные цели, на мне ближние, крутых уродов валим вместе, идёт?

Голубые глаза Друма горели неестественным азартом, в движениях появилась излишняя порывистость, энергия распирала его изнутри и сосредоточившись на характеристиках его аватара мы узнали, что, выпав из поля нашего зрения, он принял наркотик. Не эликсир или магию, а именно вызывающий привыкание дурман.

Он назывался — мэлис, и являлся растительными семечками, дарующими возбуждение и выносливость, притупляющими боль и снижала стоимость силовых приёмов. Мы упустили момент, когда карл закинул в свой рот горсть наркотических семян и поэтому сделали вид, что не знаем о них.

Пока мы пробирались дальше вглубь болотистой местности, перебегая от дерева к дереву, прячась за корягами и подмечая всё больше блуждающих огоньков, я скользнул тенью за спиной Друма и проговорил:

— Предлагаю задействовать руну Сурус, чтобы вовремя заметить ловушки и снизить вероятность нового нападения из засады. А также Оклотос, чтобы реализовать скрытое проникновение.

Отвод глаз и способность видеть сокрытое среди тумана и топи, были оптимальным вариантом и карл с нами согласился, сделал остановку, а затем, стоя по щиколотку в грязи, нанёс на лицо руны, проделав это собственной кровью из уколотого ножом пальца.

Мы сделали то же самое. За тем исключением, что на нашем, сокрытом в глубинах капюшона лице, отметились три руны. Уже озвученную комбинацию мы дополнили руной Нивиармус, защищающей от стихийной магии.

Логово жаболюдов выросло из тумана через несколько минут и оказалось островом посреди небольшого озерца, раскинувшего свои мутные воды в центре болотистой местности.

Мы затаились на берегу, за поваленным и подгнившим стволом одного из деревьев-гигантов, чей остов густо порос грибами.

— Слышишь, как орут?

Мы слышали. Жаболюды постоянно перекликались из-за чего над водой стоял бесконечный скрип их кваканья. Но вместо ответа на вопрос мы произнесли совершенно другое:

— Есть несколько тактических решений текущей ситуации. Мы должны выбрать план поведения и его придерживаться.

Карл, выглядывающий из-за упавшего ствола, повернулся к нам и сверкнул голубыми глазами:

— Предлагаю найти пару веток потолще и переплавиться с их помощью на остров. А там я позабочусь о мелочёвке, мою магию ты уже видел и действует она на них просто отлично.

Про магию карл был прав. На болоте было влажно, любая атака холодом или электричеством обрастала бонусами, но в таких условиях нужно быть осторожным. Стоя по щиколотку в воде, можно лишить себя подвижности собственной магией, а влажный туман при использовании того же электричества может обернуться ударом по самому заклинателю.

Лобовая атака была слишком скоропалительными решением о чём мы как можно мягче сообщили карлу, попутно предлагая более эффективные варианты:

— Мы можем проникнуть на остров скрытно и попытаться собрать информацию. Или выманить их сюда, за пределы укреплённой и удобной им территории. Заранее подготовив рунические и прочие ловушки.

Друм улыбнулся:

— А просто ворваться и навести шороху не прокатит?

Человеческая часть нашей личности догадалась, что карл шутит. Он был достаточно опытным и умным воином чтобы не лезть на рожон, нарываясь на неизвестное количество противников разноуровневой градации.

Но судьба распорядилась иначе. Внезапно кваканье Квагеров над озером изменило тональность и перестало напоминать ритмичную песню. Раздался рёв, слышимый даже здесь, за сотню метров от его источника, и этот рёв вызвал знакомую микропроверку страхом.

Выглянув из-за покрытого мхом и грибами гниющего ствола, мы сказали:

— На острове есть кто-то, кто знает язык мёртвых.

* * *

Король Жак был доволен.

Огромному жаболюду несли кушанья и подношения. Тащили блестяшки и острые, интересные штуки. Бледнокожих утопленников, дарованных болотному народу их богом-прародителем Нубироном, подвешивали в сетях по периметру ямы, чтобы собрать ихор, сочащийся из раздутых трупов утопленников.

Квагер ворочался на вершине острова, напоминающего огромную кочку. В специально вырытом для него углублении, с лёгкостью помещалось трёхметровая, восьмилапая туша. Трупные соки, что стекали с подвешенных в сетях мертвецов прямо в окружающую грязь, позволяли бородавкам на его коже вырабатывать ужасающую слизь, способную отравить трупным ядом любого противника, а болотные насекомые-кровопийцы, живущие в наростах на спине огромной жабы, в случае опасности вырывались наружу, защищая короля жаболюдов и воспринимая его своим ульем. Чем он отчасти и являлся.

От песен, которые подданые пели своему королю, Жак засыпал и большую часть времени проводил в дрёме, испуская из своего раздутого тела обжигающие, ядовитые газы. Но сейчас, ему было не до сна, подданые несли подношения бесконечным потоком, а недавно притащенный рюкзак и вовсе, был полон разнообразны предметов, используемых двуногими для приумножения личного могущества.

Жак привстал и оттолкнувшись задними лапами подполз к краю своей «ванны». Жижа вокруг его грузного тела колыхалась и вспучивалась от спешащих лопнуть пузырей. А мелкие головастики, рождённые в прошлую луну из икринок,