Ф - значит физрук (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

Мне повезло, что скорость была небольшой и я таки не свернул себе шею. Вот было бы досадно, на финишной-то прямой.

Мои кульбиты по траве наконец-то прекратились. Охнув и скривившись от боли, я поднялся на ноги, обозревая окрестности в поисках Клавы. Она лежала метрах в десяти, и пока я преодолевал это, казалось бы, невеликое расстояние, я увидел, что ко мне мчится какая-то крупная собака.

Необходимость добраться до Клавы стала еще более насущной. Я преодолел последние метры в несколько прыжков, схватил подругу двумя руками и встал наизготовку.

Собака тоже времени даром не теряла. Она приближалась, молча, деловито и явно в настрое перегрызть мне глотку. Когда она оказалась еще ближе, и увидел, что это никакая не собака.

Это была химера с туловищем собаки, с ногами собаки и, возможно, с зубами собаки, но у нее была голова семилетней девочки.

Привет, Мира, подумал я. Значит, и Флойд где-то неподалеку. Вряд ли роботы умеют выделывать такие штуки с глайдерами, обращая их в пыль.

Ситуация, если вдуматься, была довольно абсурдная и абсолютно проигрышная. Человек с бейсбольной битой против инопланетного робота-убийцы-трансформера. Черт побери, даже у Шварценеггера, схлестнувшегося с хищником, снаряжения при себе было больше, чем у меня.

По крайней мере, у него был хотя бы нож.

Но в жизни приходится довольствоваться тем, что есть, и разыгрывать те карты, что выпали при раздаче.

Я стоял в классической позе бьющего, обхватив Клаву двумя руками, а инопланетная хтонь неслась прямо на меня, с каждым шагом являя мне все больше отвратительных подробностей своего гибридного облика.

Когда бежать ей осталось метров пять, она прыгнула. Я ждал этого момента, и бейсбольная бита врезалась ей в голову, пока она еще находилась в воздухе. Без всякого звука тварь рухнула на землю, чтобы снова вскочить на ноги.

Клыки у нее действительно были – огого, ротвейлер бы позавидовал, и с капающей с этих клыков слюной юное семилетнее лицо уже не казалось таким миловидным.

Она прижалась к земле, подобрав задние ноги и готовясь прыгнуть.

– Твой папа знает, что ты здесь? – спросил я.

Она прыгнула. Я ударил битой снизу вверх, целясь ей в подбородок, и попал. Она сделала в воздухе неполное сальто и упала на спину, обнажив покрытый короткой шерстью живот.

Все-таки жаль, что у меня не было ножа.

– Умри уже, – попросил я и принялся охаживать ее битой по ребрам. Она извивалась под моими ударами, но молчала, и это было жутко.

Когда я наносил очередной удар, с Клавой что-то произошло. Она стала легче и тяжелее одновременно, и мн показалось, что по ее поверхности пробежали искры электрического разряда, но тут я не поручусь, может быть, я просто устал, перенервничал и мне показалось.

Как бы там ни было, этот удар оказался последним. Мира перестала дергаться и застыла, собачьи конечности обмякли.

– Второе правило физрука, – сказал я. – Не связывайся.

До врат, соединяющих планету Архитекторов с мирами Системы, оставалось метров четыреста. Приняв волевое решение, что о странном поведении своей подруги я подумаю позже, я двинул к порталу, собрав последние остатки сил, и я преодолел уже метров двести, когда небо над планетой прочертила тонкая черная линия.

Сначала я подумал, что это очередной спецэффект, связанный с погоней за одним несговорчивым физруком, но я ошибался.

Линия становилась толще и превратилась в трещину, расколовшую небо над планетой на две половины, а потом стала огромным провалом, на глубине-высоте которого мерцали звезды.

И в этот момент меня постигло очередное озарение.

Знаете, бывает так, что идешь ты, например, ночью по лесу, а ночь глухая, темная, звезд нет и не видно вообще ни черта. Ты шагаешь осторожно, вымеривая каждый шаг и держа руки перед собой, пытаясь нащупать очередной древесный ствол или ветку, прежде чем они ударят тебя в лицо.

И тут из затянувших небо туч бьет молния, на какое-то мгновение освещая тебе путь и превращая ночь в день, и в это краткое мгновение ты точно видишь, куда идешь, откуда пришел и что тебя окружает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В общем, наступает предельная ясность.

И это был как раз такой момент, и я понял, что именно сейчас произошло.

В планету Архитекторов прилетело Длинное Копье.

Элронд врал нам с самого начала.

Доступ к Длинному Копью был у него все это время. Он послал нас к серым оркам, просто чтобы испытать. Это было тестовое задание, по результатам которого о решал, стоит ли доверить нам основной объем работы. И теперь стало понятно, почему он так легко согласился, чтобы я оставил кристалл себе и даже не пытался особо настаивать на его передаче. Ему не нужна была подстраховка.

Ему нужно было, чтобы мы доставили на место маячок, и мы его доставили, все это время питая иллюзии, что именно мы, а не чокнутый искин коллоквианской империи контролируем эту ситуацию.

Что ж, это многое объясняет.

Вполне возможно, что он врал и в другом, и что хотел уничтожить изначальный мир по каким-то своим причинам. Совсем не по тем, которые он нам озвучивал.

Может, он и не хотел ломать Систему, и наплел нам этих баек, потому что мы хотели, и так нас было легче убедить.

Что ж, Чапай, вот тебе еще одна причина быстрее вернуться обратно.

Надо найти Элронда и спросить.

Тьма расширялась стремительно, поглощая небеса и то что было под ними, и я сам не заметил, как линия горизонта приблизилась ко мне примерно на треть. Я вышел из ступора и побежал к вратам так быстро, как не бегал еще никогда в жизни, краем глаза заметив, что мне наперерез, преодолевая расстояние гигантскими четырехметровыми прыжками, несется Флойд.

Архитекторы сеяли по всей галактике ветер и пожали то, что пожали.

Тьма, поглощающая мир Архитекторов, была быстра, Флойд был нечеловечески быстр, но я физрук.

Я успел первым.

Вспрыгнул на платформу, рванул дверь на себя, немного опасаясь, что врата уже закрылись, и с другой стороны я увижу такой же небольшой клочок травы и наступающую на него тьму, но они все еще работали.

За дверью был тускло освещенный каменный коридор, в котором несколько вечностей назад я оставил истекающего кровью переломанного Соломона Рейна, нынешнего топа номер один, и я шагнул в этот коридор, а в следующую секунду, опередив всепоглощающую тьму всего на пару ударов сердца, в проем ворвался Флойд.

И целую секунду, длящуюся, как еще одна вечность, мы с ним смотрели в открытую дверь, за которой больше не было лета.

Теперь там была только чернота открытого космоса и звезды мерцали в этой темноте, и работала неведомая магия Архитекторов, не позволяя воздуху вырваться отсюда, а вакууму – ворваться сюда.

Затем охранник все-таки победил во Флойде художника, и он попытался выцарапать мне глаза.

Но тщетно.

Здесь я уже был в своей родной стихии.

Я схватил Флойда а грудки и впечатал его спиной в стену, несколько раз ударил коленом в живот, боднул лбом в переносицу и сломал нос.

Флойд обмяк и явно потерял всякую тягу к сопротивлению.

– Как? – только и прохрипел он. – Как… тебе… удалось?

– Третье правило физрука, – сказал я. – Вообще никогда не связывайся.

И выкинул его в открытый космос.

А потом аккуратно прикрыл дверь.

Глава 4

Глава 4

Я привалился спиной к холодному камню стены. Последние несколько часов моей жизни оказались чрезмерно насыщенными, и мне требовалось время, чтобы привести мысли в порядок. Понять, что же вообще произошло на планете Архитекторов и как это может отразиться на игровой реальности, данной нам в ощущениях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Судя по всему, пока никак не отразилось. Из зала последней битвы доносились звуки чьей-то очередной последней битвы. Похоже, неугомонный азиат разбирает на запчасти очередную порцию игроков, алчущих быстрой прокачки.

Видеть этого не хотелось.

Удивительно, как часто в этой жизни человек получает именно то, чего он больше всего не хочет. Один мой знакомый, например, очень любил тепло и терпеть не мог холода, но в какой-то момент судьба распорядилась так, что ему пришлось отработать целых две зимы на улице.