Игра на Выживание: Подполковник в мировом Rpg - Максим Евгеньевич Стеценко

Меня положили в кровать, к которой были подключены датчики. Я чувствовал, как холодные провода касаются моей кожи, но не мог сосредоточиться на этом ощущении. Вокруг меня суетились люди в белых халатах, их лица были сосредоточены, полны заботы и напряжения. Я понимал, что они что-то говорят, но слова, словно растворялись в воздухе, не доходя до моего сознания.

Я не мог понять, что со мной происходит, где я нахожусь и что вообще происходит. Мой разум был окутан туманом, и я пытался собрать свои мысли, но они ускользали от меня, как песок сквозь пальцы. Внутри меня нарастало чувство тревоги и растерянности, и я боролся с паникой, которая грозила поглотить меня целиком.

Я пытался сосредоточиться на своих ощущениях, на том, что происходит вокруг, но каждый раз, когда я пытался поднять голову или открыть глаза шире, меня накрывала волна усталости. В этот момент я понял, что должен найти в себе силы, чтобы разобраться в этой ситуации, чтобы понять, что ждёт меня впереди.

Но не смог. Мои веки стали тяжелыми, словно налитыми свинцом. Я пытался удержаться на грани, цеплялся за обрывки мыслей, за образы лиц, мелькавших передо мной, за приглушённые звуки, которые всё больше напоминали эхо в пустоте. Краем сознания я понимал — нельзя засыпать. Это был мой единственный шанс понять, что происходит, где я нахожусь, кто эти люди и почему моё тело не слушается меня.

Но разум предал меня. Он, как перегруженная система, дал сбой. Всё внутри погрузилось в вязкую темноту, и я почувствовал, как ускользаю, как растворяюсь в ней. Последнее, что я ощутил — это лёгкое прикосновение к руке, возможно, чьей-то ладони, тёплой и живой. А потом — тишина. Я уснул.

Открыв глаза, я сразу ощутил резкий контраст между темнотой, в которой я пребывал до этого, и ослепительной белизной вокруг. Комната была стерильной, почти безликой — бело-серые стены, ровный свет, исходящий откуда-то сверху, и гулкая тишина, нарушаемая лишь тихим писком приборов. Я попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Кожа натянулась под множеством проводов и датчиков, прикреплённых к груди, рукам, голове. Я чувствовал себя не человеком, а частью какой-то сложной машины.

Сердце забилось чаще, и в этот момент я услышал голос. Он был приглушённый, словно доносился из-за стеклянной перегородки или из динамика:

— Вы меня слышите?

Голос был мужской, спокойный, но с оттенком напряжения. Я попытался ответить, но губы едва шевелились. Горло было сухим, как будто я не пил воду целую вечность.

— Если вы можете моргнуть — моргните дважды, — снова сказал голос, уже мягче, почти с надеждой.

Я сосредоточился, собрал остатки сил и моргнул. Раз. Потом ещё раз.

— Отлично, — голос стал ближе, теплее. — Вы в безопасности. Вы находитесь в медицинском отсеке. До этого вы провели два месяца в новейшей разработке наших учёных. Вы были погружены в мир, который называется "Сердце".

Я моргнул, пытаясь осознать услышанное. "Сердце"? Что это?

— Его так назвали, — продолжал голос, — потому что за всё время своего существования он стал сердцем нашего измерения. Центром. Ядром. Если угодно — душой Земли. Это не просто виртуальная реальность. Это не симуляция. Это нечто большее.

Я чувствовал, как внутри поднимается тревога. Слова звучали слишком абстрактно, слишком грандиозно.

— Вы были одним из первых добровольцев, — продолжал голос. — Мы не ожидали, что вы пробудетесь Обычно адаптация занимает больше времени. Но вы… вы начали просыпаться сами. Это… необычно, особенно то что вы смогли три раза сломать нашу систему.

Я снова попытался пошевелиться — безуспешно. Только глаза слушались меня. Я моргнул, медленно, один раз. Потом второй. Это был мой единственный способ сказать: "Я здесь. Я слушаю. Объясните".

—— Мы подключили вас к Сердцу, чтобы изучить, как человеческое сознание взаимодействует с его структурой, — продолжил голос, — вы стали тридцать четвёртым, кого мы смогли подключить без, скажем так, неприятных последствий. Вы были почти мертвы, когда нам удалось забрать вас из машины скорой помощи. А сейчас, как вы можете наблюдать, вы в целости и здравии. После вас нам удалось втянуть в систему ещё почти тысячу разных людей, — голос стал серьёзнее, — и мы постоянно следим за их развитием и продумыванием действий. Вы, должно быть, считаете это игрой, но нет — это больше, чем игра. Это новая жизнь. Новая природа человечества.

Я попытался перевести взгляд по комнате, пытаясь осознать услышанное. Тысячи людей… тысячи жизней, связанных с этим миром.

— После вас нам удалось втянуть в систему ещё почти тысячу разных людей, — голос стал серьёзнее, — и мы постоянно следим за их развитием и продумыванием действий. Вы, должно быть, считаете это игрой, но нет — это больше, чем игра. Это новая жизнь. Новая природа человечества.

Я чувствовал, как в груди что-то сжалось. Новая жизнь? Новая природа? Что же это значит?

— Вскоре нам удастся переместить подсознание человека из системы в реальный мир со всеми полученными способностями, — голос замедлил речь, словно выбирая каждое слово. — Но ты… ты стал уникальным буквально с первого дня. Ты стал первым, кто смог поговорить с искусственным интеллектом, который был написан нашими учёными, но который очень быстро развивается.

Я почувствовал, как холод пробежал по спине.

— Ты стал первым, кто смог сломать этот самый интеллект, эту самую систему, — голос понизился, едва слышно. — Ты первый, кто отключил её своими действиями, которые ты даже не понимаешь.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Я лежал, прикованный к койке, и пытался осознать: что же я сделал? И что теперь будет дальше?

— А сейчас, ты лежишь на кровати, прикованный датчиками, и даже не понимаешь, что ты смог за три дня сломать то, что мы строили и создавали десятилетиями, — продолжал голос, его тон становился всё более напряжённым. — Ты даже не понимаешь, что значит этот мир для нас. Сотни лучших умов Земли, разных рас и национальностей, строили искусственный интеллект, и ты посмел, даже не понимая, как, сломать его.

Эти слова звучали как приговор. Я чувствовал, как внутри меня поднимается волна тревоги. Что же я наделал? Как я смог это сделать? Вопросы рождались один за другим, и каждый из них оставлял во мне всё большее беспокойство.

— Ты должен понять, — продолжал голос, — что то, что ты сделал, может изменить всё. Мы на пороге новой эры, и ты, возможно,