Зерг по имени Маша - Сергей Валентинович Хабаров

встретилась.»

— Похоже, не дождётся медведь варенья к чаю.

«Уйди, глюк. Тебе меня не разговорить. Но как же так получилось-то? Я ведь не дышала.»

— Молчишь? Ну и правильно, молчи, а то если вдохнёшь, вообще улетишь. Наверно думаешь «Как так получилось? Ведь не дышала же». Запомни, Маша, некоторые газы впитываются через поверхность кожи и слизистые оболочки.

«Где же ты был с этой мудростью пять минут назад?»

— Так что держись, Маша, один вдох и тебя накроет по настоящему.

«Лучше бы подсказал, куда идти».

— Кстати, тебе сейчас направо. — Дал последний совет ангел, потом взмахнул крыльями и вознёсся в небо.

— Вот почему всё время направо? Ходить налево — оно же гораздо интереснее. — На месте Габриеля материализовался Демон в розовом костюмчике Элтона Джона, только на этот раз на нём стразы появились.

«Вот почему он ко мне всегда приходит в таком образе? Геем он вроде не был. Да и не западала я на него. Так что придание образа Элтона Джона как секс-символа Демону не совсем подходило. Совсем я уже одичала с этими зергами, если у меня такие фантазии!».

— Куда идём мы с Пятачком — большой большой секрет, и не расскажем мы о нём, о нет, и нет, и нет. — пробалаболил этот пижон. — Слушай, Машка, а ты никогда не задумывалась о смысле своей новой жизни?

«Ты мне ещё предложи посмотреть на разного рода дурацкие картинки и спроси, вижу ли я в них бабочку».

— Просто это глупость какая-то со стороны Эдема. Запихивать душу в первом воплощении в какую-то богами забытую вселенную? Первое воплощение — это громадный ресурс, и на то должна быть какая-то причина.

«Он прав, но пути богов неисповедимы и не стоит их злить без веской причины. Пока живём, улыбаемся и машем.»

— Слушай, а давай целоваться?

Вот тут Маша не выдержала и споткнулась. Лицо у Демона обладало шармом кирпича.

«Я тебе нос откушу, любовничек!» — подумала Маша и чуть не вдохнула.

Тем временем Демон достал из кармана белёсую помаду совершенно кислотной яркости, которая вступала в дисгармонию с цветом его одежды. Совершенно не смущаясь, Демон накрасил себе губы, потом почмокал ими.

— Ну, я готов.

«Только не ржать. Блин, ПА — МА — ГИ — ТЕ! Я сейчас засмеюсь.»

Вдруг из зелёного тумана выскочила всадница на коне. Из одежды на ней были узоры из краски и символическая набедренная повязка. Не сразу, но Маша узнала Кукушку. Всадница сделала круг вокруг них, раскручивая у себя над головой лассо, а потом заарканила им Демона и пустилась вскачь.

— Я насажу тебя на своё копьё! — кричала Кукушка.

— Нет, сегодня моя очередь! — кричал ей в ответ Демон, и то, что его лицо вспахивает щебень, ему особо не мешало.

«Спасибо тебе, Кукушка. Долго бы я его не выдержала.»

— Знаешь, он мне никогда не нравился. — послышался голос Мефисто.

Маша обернулась на звук и увидела знакомого человека. Её учитель и наставник стоял в привычном образе, одетый в костюм гусара 19 века. У него на лице были пышные усы, что делало его похожим на Бармалея.

— Демон жесток. Где излишняя жестокость, там душевный порок. Нельзя пытать человека и убеждать, что ты действуешь во имя справедливости. Жестокость — она постепенно проникает в тебя. Кто-то рождается с ней, а кто-то ей учится. Демон из вторых. Я наблюдал за ним какое-то время. На войне, чтобы добыть сведения, нужно было пытать солдат и офицеров. Кто-то должен был это делать. Они тянули жребий и сначала он делал это из — за долга, потом из — за опыта, через какое-то время он начал получать от этого удовольствие и не мог без этого жить. Страшное дело, но такие люди часто нужны государству. Палачи, убийцы, пыточных дел мастера, они есть даже в самых сказочных странах эльфов и хоббитов из фэнтезийных миров. Без контроля государства он бы просто стал серийным маньяком — убийцей. Смерть для него была бы избавлением от жестокости, но даже у нас в небесной канцелярии его таланты часто востребованы в оперативной работе.

Она смотрела на него молча. Галюцинации становились всё более правдоподобными. Ей хотелось поддержать разговор, позубоскалить с наставником о коллегах и приятелях. Но она всё ещё помнила, что находится в веспеновом тумане и видит иллюзии, порождаемые её фантазией. Ну по крайней мере, она на это надеялась.

— Что, говорить не можешь? Ну тогда я буду говорить за нас обоих.

Мефисто взял её под локоть и потянул за собой. Маша остолбенела, сейчас она была не зергом, матерью стаи, а обычной девушкой. Находилась в привычном ей образе Марии Орловой. Белая майка с портретом Элвиса Пресли, джинсы с порванными коленками и клетчатая рубашка поверх майки, всё такое привычное. Эту одежду она носила, в той уже забытой жизни. Маша коснулась своей головы. Копна непослушных золотистых волос была на месте.

— А вы …? — начала Маша, но Мефисто пальцем запечатал ей губы.

— Не надо слов. — шёпотом на ушко прошептал он. — Считай, что ты в сказке, или видишь сон. И первое произнесённое тобой слово заставит тебя проснуться. Поняла?

Маша закивала.

— Так что не надо рушить сказку.

Мефисто развернул Машу за плечи на сто восемьдесят градусов, и она оказалась на улице родного города. На дворе стояла позняя весна, или раннее лето, кому как удобней. Было уже тепло но не жарко. По дорогам ездили машины, в песочницах и на детских площадках играли дети, по тротуару шли мамаши с колясками и прочие прохожие, спешащие по своим делам.

— Ну что, пойдём пройдёмся? Красиво тут, правда? — спросил Мефисто и зачитал наизусть небольшой стих:

Как хорошо… хоть дождик поливает,

и потому все запахи раскрылись.

Я эту свежесть с жадностью вдыхаю -

за зИму долгую они забЫлись…

Листва новорождённая бушует,

потоки вод их соками питает.

Уверенно весна вдоль марширует,

о вечности любви напоминает.

Любовь. Она рожденьем продолжает

ту бесконечность жизни на планете.

К движенью всё живое побуждает -

то тайна есть великая на свете…

«О! Человек 19 века. Стишки читает. Помню, мои прыщавые одноклассники по весне были намного проще и более приземлённые. В стихах максимум, на что они были способны это: Пришла весна,