Туннель в небе - Антон Дмитриевич Емельянов

добавил Охотник, потирая грудь там, где в него пытались пробраться вихри чужих.

– Нельзя масштабировать процесс до того, как ты поймешь, как все работает и как выжать из идеи максимум, – ответил я. – А еще… Надо было сначала о себе заявить, показать, что мы собой представляем. И только теперь можно собирать союзников.

– Союзников? – Охотник тряхнул головой, явно не понимая, где я собрался в чужом мире найти тех, кто согласится нам помочь. Вопрос о том, откуда у них найдутся для этого силы, пока даже не стоял.

– Тебе ли не знать, о ком я говорю, – я улыбнулся. – Тому, кто сотни лет гонялся в том числе за ними и отправлял сюда.

И только сейчас Охотник понял. Зашам вот еще нет, но она не спешила что-то болтать, сообразив, что время стоит тратить на что-то более важное.

– Кот… – нет, все-таки она не выдержала, глядя на приближающиеся к нам полчища. – Я не хочу умирать. Не сейчас, когда у меня в груди горит что-то столь прекрасное.

Я только кивнул в ответ, а потом прекратил полет и спрыгнул на землю, твердо встав на ноги. Сейчас мне потребуется все мое внимание. А еще на поверхности гораздо удобнее пускать кровь самому себе. Я снова воткнул косу в землю, порезал ладонь и потянулся к силе, скрытой в моей крови. У меня не было этой стихии – так, какие-то отголоски через связь с Зашам, не более… Но, как я когда-то сказал Охотнику, сама моя кровь была ценным инструментом. Просто нужно его правильно использовать.

– Покажитесь мне! Все те, в ком течет моя кровь! – я послал этот зов по родственным узам, и сотни моих потомков, которые стали достаточно сильны, чтобы Охотник поймал их и закинул в этот мир, разом отозвались.

Словно эхо в горах, отразившееся от вершин, ко мне вернулись мои собственные слова.

– Мы слышим тебя, великий предок. Тот, в ком течет наша кровь, – как и ожидалось, голоса обращались ко мне из самых разных концов этого мира.

Тут не было тюрьмы вроде тех, что строили Карик или Бо. Сам этот мир был большой темницей, а все, кто попали сюда, становились частью его будущей силы. Раньше становились. Сейчас же я использовал всех, кто был связан со мной, чтобы запустить обратный процесс.

– Давайте разрушим этот мир вместе! – я послал вперед новую мысль, и вместе с сотнями огоньков одобрения ко мне начали протягиваться все новые и новые нити Разрушения.

Да, у моих потомков могли быть разные стихии, но что-то, доставшееся им от меня и Майи, находилось в каждом. А еще благодаря придуманному мной способу сражения мне не надо было по факту никого искать, никого вызволять. Стать частью новых нитей мои плененные потомки могли и так. По крайней мере, те из них, кто поверил в меня и ответил на зов.

Вы создали нить Разрушения, стихия Света

Вы создали нить Разрушения, стихия Крови

И таких сообщений были сотни. Я начал походить на маленькое солнце, которое каким-то образом очутилось посреди планеты и начало испепелять все вокруг себя. Больше не было смысла крутиться, пытаться накинуть на кого-то нити разрушения – их было настолько много, что вихри духов, слепые черви, все просто переставало существовать. И единственными искорками порядка в творящемся вокруг хаосе были я, мои союзники и потомки.

«Это ужасно… – до меня донесся голос Майи, которая почему-то не стала на этот раз поддерживать нашу связь. – Этот мир пусть и хотел нас уничтожить, но сейчас он кричит от боли».

Я чуть не сбил себе концентрацию, когда на мгновение подумал, что та, которую я больше всего хотел спасти, жалеет своих похитителей и обвиняет меня в излишней жестокости. Обидеться было так легко, это было бы так красиво – поддаться очарованию слабости, которое дарило это чувство… Но я смог себя сдержать, включить мозги, и тут же пришло понимание, что Майя сейчас просто не может чувствовать по-другому. Не с ее ментальной силой, которая в то же время была и ее слабостью.

А потом я услышал и Кейси. Раньше ей было трудно дозваться до того, в ком не было истинной стихии Крови. Но сейчас, когда я мог опираться на Зашам и на всех остальных своих потомков, что пошли по этому пути, это было уже совсем не сложно.

«Ты пришел, я знала… – просто сказала она, а потом поспешила добавить: – Маме сейчас очень тяжело, но я помогу ей держаться. Не отвлекайся».

Вот и хорошо. Я понял, что был прав, и с легкой душой сосредоточился на разрушении, перемалывая все вокруг себя. И эта легкость неожиданно позволила увидеть то, чего я почему-то не замечал раньше. Нити разделившихся стихий, прежде всего, не разрушали этот мир, созданный чужаками, а меняли его. Кровавый туман исчез до самого горизонта, камни превратились в песок, а потом, смешавшись с упавшим пеплом чужих стихий, стали землей.

Не хватало сущей мелочи, и я добавил в замерший на грани мир стихии Жизни и Смерти. Да, я не демиург и не Старуха, чтобы по-настоящему ими управлять, но здесь и сейчас моей воли, того, что подчинялось именно мне, оказалось достаточно. Мертвая каменная пустыня начала оживать, а то место, где я в этот момент стоял, стало наливаться силой, формируя алтарь… Нет, что-то большее! Башню!

– А вот этого мне не надо! – я прекрасно помнил, что эти чудесные архитектурные сооружения всегда идут в комплекте с набором цепей. И получать их еще и здесь мне совсем не улыбалось. С одной стороны, можно было бы проверить на них разрушение истинных стихий, но с другой… Что-то мне подсказывало: учитывая, что я сам их и создал, вряд ли из этого получится что-то путное.

Я отозвал силы Жизни и Смерти, чтобы остановить процесс создания башни. Но не до конца: часть я все же оставил, просто чтобы мир вокруг из пустыни превращался во что-то более приятное. Зашам столько болтала о красоте, что я невольно подумал: раз мне это ничего не стоит, то пусть лучше ее будет побольше.

– Красиво… – я почувствовал, что ящерица оценила созданное, и улыбнулся.

– Красиво… – донеслись до меня мысли Майи, и вместе с этим пришло понимание, что ей сразу стало в разы легче бороться с ментальными атаками умирающего мира.

Просто смерть и красивая смерть – формально никакой разницы, ведь итог один. Но для людей или богов, которые воспринимают все вокруг не в виде графиков и математических функций, эмоции очень важны. Было