Отчаяние. Том 3. - Say Latto

кармане. Но в основном — вот это. Плюс навыки и оружие, которое раздавал бойцам. Ну и вот.

Показал на ящик.

— И ты всё это носишь с собой?

— Ну да. Кто у меня их заберёт? – Хмыкнул я.

Она кивнула. Без слов.

Снова вернулся в рубку. Питание на пушки идёт. Заряд энергокристалла чуть больше тридцати процентов.

— Этого хватит, если кто-то полезет враждебно.

Кто-то потянул кабель, кто-то вскрывал ещё одну панель. Всё шло. Медленно. Но шло.

Пока они работают — я успеваю думать.

Корабль оживает. Модули восстанавливаются. Банши из бродяг превращаются в солдатов.

И всё это — под носом у Европы.

Хорошо. Пусть смотрят. Пусть делают вид, что контролируют.

Главное, чтоб не мешали. И не мешались.

Системы шли одна за другой. Пушки — заряд есть. Визуальные каналы откликались. Цепи не перегревались. Но выстрел не шли — просто удержание энергии. Режим готовности.

— Тест закончен. Пушки в боевую готовность не переводим. — Я ткнул в панель. — Только пассивный режим. Запрет на стрельбу.

— Подтверждено, — отозвался техник.

Двигатели были дальше. Центральный отсек. Жарче, громче, тяжелее. Под потолком вибрировали опоры, будто что-то внутри крутилось на пределе.

— Тяга?

— Есть. Половина. Прогрев держим шесть минут. Потом охлаждение — иначе вырвет опоры. — Техник был запотевший, но сосредоточенный. — Перепускной клапан пока на ручном.

Я подошёл, взглянул на контрольную панель. Уровень тяги — 47%. Точка срыва — 70. Выше — опасно. Но и этого хватит, чтобы сдвинуть махину.

— Подъём не запускаем. Только тест.

— Принято.

Вышел обратно в рубку. Сквозь иллюминатор виден был лагерь.

И я сразу понял — что-то не так.

Солдаты двигались. Не как обычно. Не патрульно. Суета, развороты. Кто-то с ящиками, кто-то с бронёй. Один поднял винтовку. Двое — бинокли. У одного — рация у рта. БТРы повернули пушки к кораблю.

— Ну ёпт... — выдохнул я. — Только этого не хватало.

Поднялся на палубу. Посмотрел вниз. В лагере закипело. Пять броневиков уже стояли, дулом к кораблю. В ряд. За ними — плотный строй. Оружие в руках. Некоторые уже заняли позиции за укрытиями.

— Вы чего творите? — крикнул я вниз.

Двое офицеров переглянулись. Один поднялся по трапу. Второй остался внизу, держал взгляд на пушки корабля.

Подошёл ко мне. Плечи в броне, лицо жёсткое, но не агрессивное.

— Что вы, чёрт возьми, делаете? — спросил.

— А вы? — парировал я. — Почему на корабль навели полсотни стволов?

— Мы засекли активацию оружейных систем. Потом — тяговый импульс. Свет вспыхнул, системы зашевелились. Люди подумали, что вы собираетесь улететь. Или атаковать.

— Да, конечно. А как по-вашему проверять пушки? Кидать в них палки? — Я показал рукой на панели. — Корабль в хлам. Мы его чиним. Шаг за шагом. Без стрельбы, без агрессии.

Он сжал губы. Потом выдохнул.

— Вы могли предупредить. Хоть кого-то.

— Я и так терплю вас под ногами, — сказал я. — И что? Сразу план штурма? Больше сотни людей? За что?

— Вы непредсказуемы. И ваш корабль... — он замялся. — Это не просто объект. Это угроза. Потенциально.

— Пока вы мне не мешаете — это просто фрегат. Сломанный. Медленно оживающий. И сдерживаемый мной. Если я решу начать войну — вы узнаете по последнему вздоху. Не раньше.

Он медленно кивнул.

— Мы уберём боевые группы. Но, пожалуйста... хоть базовые уведомления. Мы все на пределе. Любой всплеск — это срыв. Паника.

— Ладно, — бросил я. — Скажу своим, чтобы поставили визуальный маяк. Красный — проверка. Жёлтый — перегрев. Синий — ничего не трогать. Зелёный — всё нормально. Договорились?

— Договорились.

Он развернулся и ушёл. А я остался стоять у борта. Смотрел, как по команде рота сжимается, убирает оружие, расходится. Один из броневиков развернулся.

— Вот и живём, — пробормотал я. — Любой толчок — и всё горит.

Вернулся внутрь. Пушки в ожидании. Двигатель в режиме охлаждения. Техники работали. Банши где-то смеялись. Всё — как должно.

Но теперь я точно знал: всё, что делаю — они считают угрозой. Даже если я просто подаю питание.

Вернулся в рубку. Закрыл за собой дверь. Гул двигателей стихал — системы уходили в пассив. Температура падала, индикаторы стабилизировались.

— Всё нормально, — бросил я. — Пушки — в спящий режим. Двигатель — на продув. До ночи не трогаем. Кто закончил — на отдых. Остальные добивают мелочи.

Техи кивнули. Никто не спорил. Работали до изнеможения. Я тоже. Хоть и не показывал.

Сел на скамью у стены. Усталость. Но выносимо.

— Командир, — подошёл один из техов. — У нас список повреждений после перезапуска. Несколько соединений начали трескаться — видимо, усталость материала. Это те, что не были заменены.

— Критично?

— Пока нет. Но если мы выйдем на полный режим — выстрел, манёвр, барьер — может рвануть где угодно.

Я кивнул.

— Пропиши. Завтра с утра — ревизия по списку. Сначала важные цепи. Потом всё остальное.

— Принято.

Он ушёл. Я остался один в рубке. Смотрел на центральный пульт. Панель светилась ровно. Без сбоев.

Медленно поднялся. Прошёл вдоль стен. Тронул кристалл. Чуть тёплый. Рабочий.

— А теперь — барьеры, — сказал я сам себе.

Вошёл в следующий отсек. Пульт защиты. Его не трогали — я сам хотел запускать. Панель пыльная, но питание есть.

Коснулся рукой. Потянулся к тумблеру. Ручное, аварийное управление.

Щелчок.

Система защиты проснулась. По краям корпуса прошёл разряд — почти незаметный, как статическое напряжение. Отсек загудел.

— Барьеры запущены, — сказал я. — Пассивная форма. Без отклика на воздействие.

— Принято, — отозвался техник с другого отсека. — Вижу на панели. Всё чисто.

Я глянул в иллюминатор. Защитный купол снаружи не был виден. Но по мелким частицам пыли можно было уловить: поле работает. Отталкивает. Мягко, но уверенно.

Повернулся. Пошёл назад к центральному отсеку.

По пути заметил Салайну. Она стояла у двери, прислонившись плечом к стене. Лицо спокойное.

— Видела, как вояки дёрнулись?

— Угу, — кивнула она. — Подумали, что мы полетели. Кто-то из них уже молился.

Я усмехнулся.

— Пусть молятся. В следующий раз пусть спросит сначала, а не целится.

— Ты это специально?

— Что?

— Проверку делал при них. Чтобы поняли, кто тут рулит.

Я не ответил. Просто усмехнулся и пошёл дальше.

На нижней палубе —