Буран, Тайга и Асмодей. Всадники - Денис Чистяков

периодически следя за мной. В последнее время он постоянно на меня таращился и всякий раз, когда мы вставали лагерем, лично заботился о том, чтобы Кеол не донимал меня своими требованиями заночевать у его стоянки. С тех пор, как он в Кельморне пытался вызнать о моих планах на дальнейшую семейную жизнь, он стал довольно часто напоминать Кеолу, что гвардейцы под его началом являются моей личной армией и потому мне надлежит делить лагерь с ними. Вроде бы они даже повздорили по этому поводу. Тогда до меня долетела фраза Кеола «До Кантагора, быть может, так и будет, но там поглядим». Возможно мне стоило послать всех на три буквы и объяснить попутно, что я сам решаю, где и с кем буду тусоваться, но герцог избавил меня от постоянной необходимости искать повод, чтобы свалить из общества короля и я был ему признателен за это. Сделав вид, что мне глубоко пофиг, где раскидывать одеяло, я погрузился в себя, изображая увлеченность пустыней и перспективой сдохнуть в ней. Теперь эта аура оберегала меня и от короля и от герцога. А попутно еще и от друзей. Возможно я просто устал, вернее перешел на тот уровень самосознания, когда усталость переходит в апатию. Мне надоело думать об игре, взаимоотношениях с ботами и даже когда Пиксель шепнул Андрею, что у меня сто процентов ПМС, я пропустил этот пассаж мимо ушей. Удивительно, но у этой апатии была и приятная сторона: я все больше привыкал к этой реальности. Несмотря на оправданность страхов, которыми ночью со мной поделился Дарлис, несмотря на жуть, которую мне поведал про пустыню Рыжик, мне было решительно пофиг на нее. Где-то глубоко в душе у меня проснулось знакомое чувство игрока, когда смена локаций для тебя особого значения не имеет: пустыня? Ну и хрен с ней! В тоже время я уже совсем свыкся с телом Санрайз, в котором оказался, и теперь оно было мне как родное, несмотря на длинные густые черные волосы, собранные в хвост и объемную грудь, из-за которой мне казалось, что свои ноги я всегда вижу между двумя холмами. Впрочем, мои отношения с телом Санрайз не всегда были радужными и приятными. Когда я особенно запаниковал от того, что в очередной раз проснулся в игре, в следующем сне я с тревогой не мог разобраться кто я есть. Мне снилось, что я всегда был женщиной и никем другим меня не знают. Часто в кошмарах я оказывался в своем институте в теле Санрайз и почему-то казалось, что я всегда голый. Иной раз я и вовсе общался с самим собой в собственном теле, будто с чужим человеком. Тогда Андрей посоветовал мне сосредоточиться на текущих делах и поменьше погружаться в себя. Сказать было легче, чем сделать, тем более что текущие дела текли весьма вяло. Я даже ловил себя на том, что совсем не прочь вступить в бой с очередным монстром, тем более что тело Санрайз слушалось меня как никогда прежде.

– Через четверть мили мы выйдем к более каменистым землям. Идти будет проще, но именно там можно повстречать врагов.

Пока я пребывал в своих мыслях, Ливенфор приступил к докладу. Его слова кивками подтвердили разведчики, которых он брал с собой.

– Как далеко простираются эти земли? – Спросил Кеол.

– Я почти уверен, что они упираются в тракт, но ручаться не буду. Через два дня мы можем свернуть к горам на западе, там точно был переход к живым землям, но если двинемся прежним курсом и не повстречаем преград, то есть шанс оказаться на проезжем тракте раньше.

Кеол, как обычно, обвел взглядом всех присутствующих, призывая поразмышлять над решением. Как и раньше, его взгляд остановился на мне. Обычно в таких случаях я поддерживал решение, которое кто-то высказывал раньше или то, которое поддерживали мои друзья, но сегодня видимо никто не выспался и я стал первым советником короля. Памятуя о том, что короткий путь почти всегда приводит к неприятностям, а так же о том, что неприятности могут приятно бодрить, я пожал плечами и сказал:

– Я бы предпочла скорее выбраться из пустыни.

Кеол улыбнулся и кивнул, будто именно этого ответа ожидал от меня. Остальные так же возражать не стали, и я понял, что апатия разыгралась не только у меня. Несмотря на то, что мы находились в пустыне, настроение у всех было как у моряков, попавших в штиль. Вода шла на убыль, и каждый день портил настроение Кеола, поскольку до севера было еще как до луны и новый день, потраченный впустую, был подарком некроманту Амерону, разоряющему его родной Оскернелий. Кеол стал настолько мрачным, что уже сам редко с кем говорил и даже мне уделял не в пример меньше внимания. С одной стороны меня это радовало, но с другой, на него было жалко смотреть, хотя мне он неизменно улыбался, видимо все еще планировал затащить под венец.

Определившись с направлением, Кеол перешел к вопросам нашего оснащения, вызвал главного завхоза, который скорбно сообщил, что за минувшую ночь шесть лошадей пали от обезвоживания, а значит придется бросить и добро, которое они тащили на себе. Прежде его делили между еще живыми, но под двойной ношей лошади, вот незадача, стали гибнуть чаще, обременяя солдат своими мертвыми тушами. Теперь из скарба оставляли только самое необходимое и по заверениям завхоза, еще пара дневных переходов по солнцепеку и вслед за барахлом мы начнем избавляться от всего остального. По итогам собрания, нам предстояло преодолеть расстояние до каменистых земель до того момента, как солнце начнет жарить не по детски, а значит все немедля по коням!

– Миледи, – Услышал я голос короля.

«А вас я попрошу остаться…» – тут же вспомнилось мне.

– Вы не могли бы уделить мне пару минут?

Я окинул взглядом друзей, которые в этот раз даже не стали меня дожидаться. Только Рыжик, мой верный пе…, товарищ дожидался, пока я отвяжусь от короля. Даже Дарлис неожиданно завязал разговор с эльфом, оставив меня наедине с властями. Вздохнув, я повернулся к Кеолу. Справедливости ради, стоит признать, что он теперь не так часто требовал моего общества, возможно по вине Слидгарта, и теперь мне придется это дело разгребать.

– Меркрист, подождешь меня?

Я окликнул Андрея, который, похоже, не мог определиться, куда ему идти: в обществе Пикселя он по-прежнему находиться не мог, а докучать своим присутствием гвардейцами или скабенитам ему явно не хотелось.

–