Русь. Строительство империи 3 - Виктор Гросов

боевой дух и координировал действия.

Мы образовали плотный круг спиной к спине. Теперь атаковать нас со всех сторон было сложнее. Надо было раньше так сделать, но я не думал, что выучка у противников такая хорошая. Сейчас врагам приходилось пробиваться сквозь строй, и это давало нам небольшое преимущество.

— Держитесь! — заорал я, отбивая удар сразу двух топоров. — Мы выстоим!

Бой продолжался. Враги пытались прорвать нашу оборону.

Я сражался, как одержимый. Ярость и адреналин придавали сил. Я рубил, колол, отбивал удары. Враги падали передо мной, как скошенные колосья.

Но их было все еще много. Мышцы сводит от усталости, а раны кровоточат.

Сквозь суматоху боя я услышал крик Милавы.

— Антон!

Я обернулся и увидел, как один из воинов занес над ней топор. Она не успевала уклониться. И как этот гаденушь умудрился прорваться внутрь?

Я бросился к ней на помощь, но было слишком поздно. Топор опускался на нее.

Но вместо того, чтобы поразить Милаву, оридие встретило преграду. Степа, увидев опасность, бросился на защиту девушки и подставил свой топор под удар.

Топор выдержал, но Степа получил тяжелый удар в плечо. Он закричал от боли и пошатнулся.

— Степа! — крикнула Милава, бочком бросаясь к нему.

Но тут же на нее налетели двое других воинов.

В этот момент я впал в некое пограничное состояние. Такое было, когда я впервые получил навыки от Вежи. Судя по всему, организм включил некий аварийный режим. Вся физическая мощь тела активизировалась. У меня появились силы, открылось второе дыхание.

Мир вокруг исказился. Я почувствовал, как время замедлилось. Я увидел, как воины заносят топоры над Милавой, как она пытается защититься, но не успевает.

Я рванул вперед. Мое тело будто растворилось в воздухе. Я оказался рядом с Милавой в мгновение ока.

Я оттолкнул ее в сторону и принял удар на обух топора. Металл звякнул. Не мешкая я зарядил кулаком в челюсть противника. Удачно получилось. Вырубил. Второго я ударил ногой в колено, сбоку. Послышался неприятный хруст. И этот готов.

Я перевел дыхание. Боль была невыносимой. Кровь хлынула из ран.

Я упал на землю, теряя сознание.

— Антон! — услышал я крик Милавы.

И все погрузилось во тьму.

Я очнулся от резкой боли. Кто-то тряс меня за плечо.

— Антон! Княже! Очнись! — услышал я голос Ратибора.

Я открыл глаза и увидел воина, склонившегося надо мной. Его лицо было и испуганным.

— Что случилось? — прохрипел я.

— Ты упал в беспамятстве, — ответил Ратибор.

Я попытался встать, но острая боль пронзила все тело.

— Лежи, — сказал Ратибор. — Тебе нельзя двигаться.

Я посмотрел вокруг. Степа и Милава стояли рядом со мной, держась за руки. Лица у них были заплаканные.

— Ты жив, — прошептала Милава, и слезы снова потекли по ее щекам. — Ты спас меня.

Я попытался улыбнуться, но это было слишком больно.

— Как… как остальные? — спросил я.

— Живы, — ответил Ратибор. — Почти. Четыре дружинника погибло. Остальные ранены.

— А враги?

— Мы их всех уничтожили, — ответил Ратибор. — Кроме Прохора и Митро. Сбежали. А гоняться за ними сил нет уже.

Я закрыл глаза и вздохнул с облегчением. Мы выжили. Чудом, но выжили.

— Нужно выбираться отсюда, — сказал я. — Здесь небезопасно.

— Тебе бы полежать чутка, — буркнул Ратибор.

— Я встану.

Я собрал все свои силы и попытался подняться. Боль была адской

И я встал.

Ратибор и Степа помогли мне удержаться на ногах. Я огляделся. Дружинники смотрели на меня с надеждой.

— Вперед, — сказал я. — Нам нужно уйти отсюда.

И мы пошли. Медленно, с трудом, но мы шли. Правда через пару минут я снова потерял сознание.

Интерлюдия.

968 г., весна, Переяславец.

Милава внимательно смотрела на князя. Антон лежал без сознания на телеге, его тело покачивалось в такт неровной дороге. Лицо его было покрытым испариной, а из многочисленных ран сочилась кровь, окрашивая одежду в багровый цвет.

Телега медленно двигалась по направлению к Переяславцу, сопровождаемая немногочисленным отрядом дружинников, измотанных после ожесточенного боя. Добрыня старался держаться бодрячком, отдавая команды и следя за тем, чтобы никто не отставал. Степа сидел рядом с Милавой, которая непрерывно смачивала лоб Антона водой, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания.

Телегу одолжили у селянина, который вез стог сена в Переяславец. На него вышли спустя несколько часов, как Антон упал в беспамятство.

Прибыв в Переяславец, дружинники, не теряя времени, доставили Антона в терем. Там его аккуратно перенесли на широкую деревянную кровать, застеленную чистым льняным полотном. Милава, не говоря ни слова, принялась обрабатывать его раны, тщательно очищая их от грязи и обрывков одежды. Она вспоминала все, что учил ее Антон. Кипяченной водой она омывала раны, накладывала травяные мази и наматывала чистую ткань. Но у Антона был жар.

— Нужно остановить кровь, — проговорила она, доставая из мешочка, висевшего у нее на поясе, еще один пучок сушеных трав.

Степа, молча, подал ей кувшин с водой и чистую тряпку. Милава, смочив тряпку в воде, принялась в очередной раз промывать раны Антона, стараясь не причинять ему лишней боли. Раны гноились. Затем она тщательно измельчила сушеные травы и присыпала ими раны, накладывая сверху тугие повязки.

— Нужно дать ему настойку, — сказала Милава, доставая из другого мешочка небольшой кожаный флакончик. — Она поможет ему успокоиться и заснуть.

Степа, взяв флакончик, аккуратно влил настойку в рот Антона. Тот, не приходя в сознание, с трудом проглотил жидкость.

В этот момент в терем вошел мрачный.

— Там эта девка ломится, — пробурчал он. — Говорит, что ей нужно увидеть Антона.

Милава нахмурилась.

— Кто такая? — спросила она.

— Искра. Дочь Огнеяра.

Милава и Степа переглянулись. Имя Огнеяра они помнили. Все знали, что этот волхв был влиятельным человеком.

— Не пускать! — строгоо сказала Милава. — Сейчас не время для гостей.

— Да я бы и сам не пустил, — проворчал Добрыня. — Но она такая упрямая, что я не знаю, как от нее избавиться. Говорит, что если мы ее не пустим, то она устроит тут такое…

Добрыня осекся, не договорив фразу.

— Что — такое? — настойчиво спросила Милава.

— Ну, она сказала, что знает, как помочь Антону. И что если мы ее не пустим, то пожалеем об этом. Потому и не прогнал еще.

Милава задумалась. С