Синяя канарейка - Олег Александрович Волков

Трескун и в самом деле трещит не переставая. Новостей как таковых нет. Чокнутый радиолюбитель просто озвучивает то, что видят его глаза. Ну а так как он засел высоко, то и видит он много чего.

– Кибератака вырубила во всём Гаочане электричество. «Великое затемнение» плавно переросло в конец света. Кто только мог, тот уже смотался из Гаочана. Хотя нет, вру – буквально на соседней улице какие-то придурки самозабвенно палят друг в друга из дробовиков. Федералам наш Гаочан больше на хрен не нужен! Мы и сами прекрасно перестреляли друг друга! Какой теперь прок тратить кучу нестабильных изотопов ради нашего грешного города? Да здравствует новая железобетонная пустыня! Да не покроется она ядерными грибами! Да не засыплет её радиоактивный пепел!

Трескун трещит и трещит. Хоть бы смачивал горло время от времени, или хотя бы закусывал. Верблюд усмехнулся, если только у Трескуна ещё есть чем смазать и закусить. Впрочем, ему недолго осталось сотрясать эфир словесным поносом. Верблюд скосил глаза, в правом нижнем углу монитора отражается зловещая дата: 13 сентября 8313-ый год. Иначе говоря, тринадцатое число тринадцатого года. Именно в этот день заканчивается время на подготовку к выживанию в выделенной локации и начинается новый отсчёт, но уже на полгода.

Радиоприёмник сдвинут на край стола. Трескун продолжает сотрясать эфир, повторять одно и то же по пятому и десятому разу. Ну и пусть. Хоть какие-то глаза и уши в большом внешнем мире. Из кладовки с запасами продовольствия Верблюд принёс бутыль воды и большую упаковку картофельных чипсов с сыром. Так-то работать надо, чистоту навести, учёбой заняться, но не хочется. Совсем-совсем не хочется. Как-то несолидно встречать конец света с веником в руке.

Первый хрустящий кружок картофеля со вкусом сыра упал на язык. Верблюд принялся механически жевать. Его накрыло очень странное ощущение. Будь он в реальности, то мог бы смело заявить, что чувствует себя как в компьютерной игре. Но в том и суть – он и в самом деле в компьютерной игре. Сознание с трудом воспринимает происходящее как компьютерную игру. Память с большой неохотой вспоминает, что да, до Гаочана, Зинганана и «Антикварной мастерской» у него была другая жизнь в другой реальности. Верблюд свернул с бутылки пластиковую пробку. В той родной действительности он был инвалидом, у которого напрочь не работали ноги, а правая рука едва-едва шевелилась. Но это было практически три года тому назад. Верблюд закинул в рот сразу два кусочка хрустящего картофеля. Человек устроен так, что быстро и охотно забывает самое неприятное, о чём меньше всего нравится думать.

Потянулись часы ожидания. Минуты, словно вода, принялись уходить в песок. Одно плохо, Верблюд принёс из кладовки уже четвёртую пачку с картофельными чипсами, эти часы никак нельзя назвать томительными. Внешние видеокамеры показывают мир рядом с убежищем. Трескун, почти не замолкая, трещит и трещит. Верблюд несколько раз крутил настройку, но ничего конкретного так и не поймал. Кажется, будто большой-пребольшой мир затаился и приготовился к худшему, к самому худшему, к концу света.

Одна радость – в душе маленькой лампадкой сияет тёплый огонёк. Верблюд аккуратно опустил на пол пустую пластиковую бутылку. Он сумел, он успел подготовиться к концу света. Сейчас его убежище – самое безопасное, самое надёжное место во всём Гаочане. Ну, Верблюд криво улыбнулся, как минимум на площади Блошиный рынок.

– Чуваки!!! – Трескун заверещал так, будто через него пустили две сотни вольт и два десятка ампер. – Я вижу та…

Трескун заткнулся буквально на половине слова. Следом вырубились мониторы. Убежище погрузилось в темноту. Секунда, вторая, третья. Верблюд принялся тихо считать. Пол под ногами вздрогнул. Над головой загрохотало. В кладовке с припасами со звоном просыпались консервные банки.

Земля под ногами вздрогнула ещё раз. Чуть менее сильно, чем в первый, но не менее страшно. Верблюд выпрямился на стуле. Душу будто сковала ледяная мгла. Сердце от ужаса сжалось в чёрную дыру. Страх стиснул грудную клетку. Над головой будто проскочил тяжёлый железнодорожный состав. Густой гул словно затолкал в уши сырые куски ваты.

Это уже не начало, это уже конец. Простая мысль помогла прийти в себя, Верблюд шумно выдохнул. Сердце тут же развернулось в нормальное состояние и вновь ритмично забилось в груди. О том, что творится на поверхности, лучше не думать. Впрочем, Верблюд слабо пошевелился, именно к этому моменту он готовился три года, три долгих и прекрасных года.

Всё как в учебнике по основам ядерного оружия. Первым был ЭМИ – электромагнитный импульс большой мощности. Именно он вырубил компьютер и прочую электронику в убежище. Сейсмические волны распространяются в плотной земле гораздо быстрее, чем в атмосфере. Следом за ЭМИ пришла подземная ударная волна. Причём, Верблюд поднял глаза к тёмному потолку, толчков было два. Очень похоже на то, что и ядерных взрывов столько же. И самой последней над ним прокатилась воздушная ударная волна. Хотя, если разобраться, это был гул. Пусть и очень мощный, но всего лишь гул. Есть надежда, что дома над головой уцелели. Иначе о крышу убежища до сих пор бы барабанили обломки стен и перекрытий. Цинизм восьмидесятого уровня, но это хороший признак. Очень похоже на то, что Трескун, да примет господь его грешную душу, был прав. Почти прав, Верблюд мысленно поправил сам себя.

Ядерная война, конечно, унесёт много десятков миллионов человеческих жизней. Это так. Только население городов и стран само по себе не является целью для ядерных ракет и бомб. В первую очередь всегда планирую уничтожить военный и промышленный потенциал противника, его заводы, арсеналы, базы, порты. Гибель мирного населения идёт как сопутствующие жертвы, как бы цинично это ни звучало. Так что вряд ли федералы, блок Федерации социалистических республик, стали бы бомбить и так практически пустой Гаочан. А вот его огромный промышленный порт и Сегарскую военно-морскую базу – то сам бог велел.

Чернильная темнота больше не кажется ледяным ужасом. Верблюд на ощупь вытащил из ящика стола парафиновую свечу на бронзовом подсвечнике и коробок обычных спичек. Самому древнему осветительному прибору ЭМИ не страшен. Робкий жёлтый огонёк вырос на кончике парафиновой свечи, из темноты выступила столешница и три мёртвых монитора. Из того же ящика на стол перекочевала бутылка вина «Янтарная долина» и хрустальный бокал. И то и другое удалось приобрести почти дёшево на складе Риха