Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 3 - Сергей Алексеевич Евтушенко

высоким, скорее обычно, по-человечески высоким. Выше меня где-то на полголовы, и в целом сложенный как нормальный человек, жилистый и худощавый. Но это только то, что касалось его фигуры, потому что внимание в первую очередь притягивало лицо — и там от «нормального» осталось мало. Два чёрных провала на месте глаз завораживали до дрожи и уходили вглубь, казалось, далеко за пределы черепа. Это смотрелось гораздо более жутко, чем у рядовых иссохших, к которым он явно не относился. Впрочем, болезненно-бледная кожа с синюшным оттенком намекала, что и мир живых его отверг давным-давно.

Кожа мертвеца, спутавшиеся седые волосы, чёрные провалы вместо глаз, серый балахон, подвязанный цепью. Если в двух словах, то незнакомец выглядел как сама Смерть. Он даже опирался на подобие косы — длинный посох с запоминающимся набалдашником в форме ключа.

— Кто ты такой? — резко спросил он, вглядываясь в меня своими страшными не-глазами. — Что ты такое?

— Я могу задать тот же вопрос, — прорычал я, выпрямляясь и не отводя взгляда. — И более того, я имею на это право.

— Право? Да как ты вообще смог отворить дверь, что я заклинал десятки лет? Ради чего? Дабы ненасытный дух распада проник внутрь⁈

Какое-то время мы непонимающе смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, повернули головы в сторону, где отмокали останки ржавого чудовища. Не раскиданные по всему залу, как раньше, а одной большой кучей в дальнем углу. Куча не делала попыток пошевелиться.

— Твоя работа? — коротко осведомился незнакомец.

— Моя.

— А дверь зачем ломал?

— Так, давай по порядку, — проворчал я, постепенно возвращая себе оригинальный облик. Кажется, новой драки не намечалось — по крайней мере, не в ближайшее время. — Меня зовут Вик, но если официально — лорд Виктор, хозяин Полуночи. Провожу осмотр и очистку своего замка. В данный конкретный момент — ищу темницу.

Про зеркало я пока умолчал. К этому вопросу можно вернуться и позже.

— Хозяин? — недоверчиво переспросил он. — И сколько же длится твоё правление?

— Что-то вроде трёх месяцев.

Он вновь уставился на меня, пожирая своими бездонными провалами. От этого становилось очень неуютно, но постепенно все другие чувства вытесняла волна раздражения — допрос выглядел слегка односторонним.

— Не может быть. Ты лжёшь мне?

Я молча вынул из кобуры и продемонстрировал Райнигун — пока что не наводя ствол на собеседника. Пока что.

— Моя очередь спрашивать. Кто ты такой, что за место у тебя за спиной и что за ненасытный дух распада ты не хотел впускать?

— Когда-то это был один из величайших артефактов, что сотворила Полночь, — раздражённо проскрипел незнакомец, кивая на груду ржавчины. — Пока чужое проклятье не добралось до того, что заменяло ему мозги. Как замок собирает свою бесконечную душу, так и он решил собрать себе бесконечное тело — из всего, до чего мог дотянуться. Не артефакт и не тень, навеки осквернённый цикл пожирания и разложения, запертый в этих глубинах.

— Я… лишил его части массы, — слегка оторопело сказал я.

— Вижу, — отозвался незнакомец. — И лишь потому мы с тобой всё ещё говорим. Что до остальных твоих вопросов… заходи, хозяин. Ты искал темницу — и ты нашёл её.

Чёрные ворота захлопнулись за моей спиной с тяжким грохотом, но я не обратил на это никакого внимания. Темница Полуночи простиралась передо мной как глубочайший рукотворный каньон, наполненный тысячами камер, решёток, цепей и факелов. Это место больше напоминало олицетворённую концепцию тюрьмы, чем нечто реальное, но я уже давно успел убедиться, что Полночь мне не просто снилась. Если что-то здесь выглядело как кошмар, всё равно стоило воспринимать это как реальность.

— Имя моё давно стёрлось в веках, — сказал стоящий рядом со мной незнакомец. — Если хочешь, можешь звать меня Надзиратель, ибо это есть моя функция.

Ситуация постепенно начала проясняться, но вопросов осталось ещё дофига.

— Это место, — медленно сказал я. — Оно не заброшено, верно? Оно функционирует.

— Тысячелетия безупречной службы, — довольно проскрипел Надзиратель. — Ни единого нарекания.

— Почему тогда оно не считается очищенным? Ты живёшь на правах тени?

— А на каких правах существует Жнец? — фыркнул он. — Я давно не подвластен хозяевам, но я продолжаю служить Полуночи. Я делаю свою работу.

— Дай угадаю. Работа заключается в том, чтобы принимать новых нарушителей и держать их тут навечно?

— Для столь неопытного хозяина ты не так уж глуп.

— Ты просто не успел со мной как следует познакомиться. Что будет, если я захочу очистить темницу, начиная с тебя?

Смех Надзирателя звучал ещё более раздражающе, чем его скрипучий голос.

— О, прошу тебя, попробуй! Стреляй куда хочешь, выбери любую часть тела!

Он издевательски оттянул ворот своего балахона, демонстрируя длинную тощую шею. Я даже потянулся к Райнигуну, просто на автомате, но тут же понял, в чём заключался подвох. Если он и правда сидел здесь последние пару-тройку тысячелетий, очищение пройдёт, скажем так, тяжеловато. «Отдача» будет такой, что я и с места не сдвинусь, и что-то мне подсказывало, что Надзиратель и пальцем не пошевелит, чтобы помочь своему хозяину добраться до трона.

— Чисто из любопытства — а если я решу тебя испепелить?

— Это место всё завязано на мне, — торжествующе сказал он. — Моём умении, моей магии, моих цепях! Испепелишь меня — и всё рухнет, тысячи проклятых душ вырвутся на свободу. Полночь поглотит абсолютный хаос.

И ведь не врёт, сволочь, говорит, как есть. Ещё и свято убеждён, что делает праведное дело.

— Давай зайдём с другой стороны, — более миролюбивым тоном сказал я. — Мне всего-то нужно, что выпустить одного человека. Он попал сюда недавно, по пустяковому нарушению, просто оказался не в том месте не в то время.

— Имя? — коротко спросил Надзиратель, и я удивился такой сговорчивости.

— Геннадий Белый. Если нужна внешность…

— Молчи, — оборвал меня он. — Мне ведом твой нарушитель. Тот, кто попрал святой закон гостеприимства, таился в тенях и подслушивал чужие секреты. Его грех тяжёл, и искупать его он будет столько, сколько необходимо.

— И сколько, если не секрет?

— От трёх до пяти столетий, без права на пересмотр.

По моей спине пробежал холодок — опять же, Надзиратель не врал и явно не шутил. Он назвал обезумевший ржавый артефакт «осквернённым циклом