Дисгардиум 12. Единство-2 - Данияр Саматович Сугралинов

фонтанчик света в нужном направлении. Вот только указывал он прямо на замок. Вряд ли Монтозавр там, скорее артефакт уловил мои мысли об Ирите.

Мы с Тиссой переглянулись, и она предложила попробовать еще раз. Со второй попытки «Поиск нужного» указал на северо-восток, но идти никуда не пришлось. Стоило нам сделать пару шагов в нужном направлении, как кусты вдоль дороги раздвинулись, и оттуда высунулась морда какой-то рептилии.

— Э… — синхронно протянули мы. — Монти?

— Кра! Тра! — откликнулся ящер.

Облезлый, как дряхлая лошадь, и почти такого же размера, он неуверенно поковылял к нам. Могучий хвост, которым раньше он мог снести гору, волочился следом. Монти так исхудал, что позвоночник выпирал из-под шкуры. Вытянув шею, он издал свистящий хрип. Трубный рев, от которого деревья гнулись, превратился в хриплый булькающий стон не громче мяуканья котенка. То, что это древний ящер, подтверждал только профиль.

Устремившись к нему, я взял его морду в руки — глаза покрылись белесой пленкой, в пасти не хватало клыков, по голове проходила незаживающая и начавшая гнить рана. Дефицит маны? Что ж, лекарство, испытанное еще на Флейгрее и Неге, было при мне.

Ноги ящера подкосились, и он рухнул, ткнувшись сухим носом мне в живот.

Первым делом я залил в раскрытую пасть живительной жидкости из Бездонного зелья здоровья. Вторым — преобразовал Касанием Хаоса жизнь в хао, а хао в ману, которую и влил в Монтозавра. Третьим — подхватив замешкавшуюся Тиссу, отлетел подальше. Зверобог обрел силы, и его природная магия тут же начала восстановление прежних грозных форм и размеров. Затянулись раны, глаза грозно засверкали, ящер начал расти, причем так быстро, что в считаные секунды перед нами предстал настоящий зверобог, каким мы его знали.

Словно красуясь, он обернулся в сторону джунглей, вытянул шею и трубно заревел. Наверное, грозил неведомому врагу, оставившему на нем кровавые раны.

Мы с Тиссой зажали уши, а потом она догадалась поставить Купол безмолвия. Поэтому я очень удивился, когда услышал с небес знакомый, но уже подзабытый голос:

— Ты сделал хорошее дело, инициал Спящих.

Девушка ничего не услышала, даже когда я спросил ее об этом, лишь непонимающе пожала плечами. Покрутив головой, я никого не увидел и взлетел.

Смотритель Ушедших, Нге Н’куллин, который мог становиться бесплотным и невидимым, сжалился и проявился, когда я поднялся так высоко, что мог обозреть весь остров. Великан был слишком огромен, я поднялся всего лишь на уровень его голеней, а потому он наклонился. Надо мной зависло нечеловеческое безволосое лицо со щелью вместо носа. Синие глаза с черными крапинками доброжелательно уставились на меня, а рот, раскрывшись, как хищный цветок из шести лепестков, обнажил множество рядов острых зубов.

— Ты сделал хорошее дело, — повторил он. — Но Монтозавр не единственная моя зверушка, пострадавшая от нехватки маны. Есть ли в тебе желание и возможность помочь остальным, инициал Спящих?

— Здравствуй, Нге Н’куллин, — сказал я, не очень удивившись появлению Смотрителя, оставленного Ушедшими приглядывать за зверобогами. — Может, примешь более подходящую форму, и мы обсудим дела на земле? А еще лучше в таверне. Думаю, моим друзьям было бы интересно с тобой познакомиться.

— К сожалению, это невозможно, — ответил он, но что именно невозможно, не объяснил. — Поговорим здесь и недолго, тем более я знаю, о чем ты хочешь поговорить. Да, мир снова меняется, но еще никогда мои зверюшки так не страдали от этих пертурбаций. Меня беспокоит только это. Если можешь помочь им, помоги, большего я не прошу.

— Помогу. Насколько я понимаю, зверобоги не могут без маны, а я могу сгенерировать ее сколь угодно много. Но встает вопрос: как мне ее перелить? И, кстати, как твои зверюшки жили до прихода Новых богов? Откуда в те времена была мана, которая являлась «дыханием» Новых?

— В те времена разумные поклонялись зверобогам, почитали их и приносили жертвоприношения. Когда пришли Новые боги, зверюшки научились преобразовывать ману в энергию жизни. По сути, ничего не изменилось. Поклонение разумных перешло к Новым, а те, забрав сливки, преобразовывали остальное в ману. Круговорот энергии.

— Однако сейчас этот круговорот прерван Бездной, которая дает ману только своим последователям. Неужели тебя это не беспокоит?

— Время, отпущенное мне Теми, Кто Ушел, подходит к концу, — вздохнул великан. — Они знали, к чему идет Дисгардиум, причем не только то, что Эра Новых богов закончится, но и когда это случится.

— Когда? И что будет после?

— Сейчас. Сегодня. Завтра. Когда измеряешь время эпохами, год или сто — неважно. — Нге Н’куллин прикрыл глаза, помолчал. — Со мной или без меня, Дисгардиум будет жить, как жил без Тех, Кто Ушел. Что касается маны для зверушек, ты можешь перелить ее в меня. Я не способен ее использовать ни в каком виде, но могу послужить сосудом. Зверобоги возьмут столько, сколько им нужно, из того, что ты дашь.

Подлетев к нему, я коснулся подставленного лба. Жизнь в хао, хао в ману, ману… Скорость, с которой Нге Н’куллин поглощал ее, измерялась десятками миллионов очков в секунду. Моя шкала жизни поползла вниз, и я снизил скорость преобразования, уравняв ее со скоростью регенерации. Ощущения были странными: через мое тело протекало море маны, я вошел в некий транс, не желая прерывать связь. Каждая секунда переливания — дни, недели, а может, месяцы существования кого-то из зверобогов. И я продолжал лить, а чтобы сберечь время, перешел в Ясность, ускорив перелив до миллиарда очков маны в минуту.

Процесс требовал сосредоточенности и моего искреннего желания, ведь стоило отвлечься, Касание Хаоса бы отключилось. Наконец Нге Н’куллин сам оторвал голову от моих рук. Я вышел из убыстрения, чтобы услышать его речь в нормальном темпе:

— Достаточно, Скиф. Того, что ты дал, хватит всем тридцати трем зверобогам на несколько лет. А если будут беречь ману, реже покидая свои измерения, то и на больший срок.

— Рад, что смог помочь, Нге Н’куллин…

Я посмотрел ему в глаза, но он промолчал. Не то чтобы я ждал благодарности, ведь он просил не для себя, да и мне это