Мрачный дебют - RedDetonator

промышленной сушилке для древесины. Жутко хотелось пить.

Глаза я сумел открыть только со второй попытки.

Пришёл в себя я в комнате с побеленным потолком и выкрашенными в светло-серое стенами. Большое окно делает эту комнату очень светлой и какой-то, так сказать, умиротворённой. Правда, я не могу насладиться аурой умиротворения, царящей в этом помещении, потому что при попытке сглотнуть слюну я ощутил, будто по глотке от души прошлись наждачной бумагой.

Лежу я в кровати, застеленной белой простынёй, а слева от меня серая тумбочка, совсем как в армейском госпитале, расположенном в далёком-предалёком Семипалатинске… Одет я в шерстяную пижаму коричневого цвета.

На тумбочке графин и стакан, а ещё ваза с весенними цветами.

Больше в помещении ничего нет, кроме деревянной двери и окна, занавешенного полупрозрачным тюлем.

С кряхтением поворачиваюсь на левый бок и хватаю стакан, наполовину заполненный водой. Глядел я на него, как Голлум на кольцо, так сильно мне хотелось пить.

— Ах, каеф… — прохрипел я, опорожнив стакан.

Живительная влага оросила мой пищевод и придала сил, чтобы сесть на кровати и наполнить стакан из графина.

Только на четвёртом стакане, когда графин показал сухое дно, я остановился. Так бы и пил, будь ещё. Я даже начал серьёзно поглядывать на вазу с цветами.

Нет, пока достаточно воды.

Ощупываю себя — вроде бы, насколько я помню, у меня была схватка с тигром, где я, кажется, выиграл. Нет, точно выиграл! Иначе не объяснить, почему я не в сырой могиле или не труп, лежащий в отвале, постепенно превращающийся в перегной.

Самочувствие, после утоления жажды, просто отличное, хотя плечи зудят так, будто их стекловатой обтёрли.

Встаю с кровати и обнаруживаю тёплые тапочки с эмблемами «Boss». Шикарно…

Погружаю ноги в тапки и встаю с кровати — надо выяснить, какого, собственно, произошло и что делать дальше.

Выхожу в коридор — а там люди. Люди в белых одеждах, не особо спешащие по своим делам.

— Он проснулся, — флегматичным тоном констатировала пожилая женщина, сидящая за школьной партой.

На парте аккуратно разложены папки с номерными делами, а также стоит графин с водой и стакан.

Женщина была полновата, а одета она была в гражданскую одежду, поверх которой был надет белый халат, местами заляпанный кровью, уже давно засохшей. Жизнеутверждающая картина — окровавленный медицинский халат.

— Дмитрий Верещагин, — произнёс другой врач, мужчина лет сорока, носитель короткой бородки.

— Собственной персоной, — кивнул я. — С кем имею честь?

— Григорий Модестович Негуляев, — представился он. — Я ваш лечащий врач. Спешу сообщить, что вы подверглись экспериментальному лечению, завершившемуся полным успехом — ваши травмы устранены, и вы возвращены к исходному состоянию, то есть вашему состоянию до встречи с тигром.

— Что за «экспериментальное лечение»? — спросил я настороженно.

— Вы сами обладаете сверхспособностью, правда, мы так и не поняли, в чём именно она заключается, поэтому вы не должны быть сильно удивлены тому, что сверхспособностями обладает кто-то ещё, — сообщил мне Негуляев. — У нас есть Семён, обладающий магией исцеления, с необычным потенциалом. Вот, кстати, он.

Это он о приближающемся к нам парне, одетом в хирургический костюм. И я его знаю.

— О, это ведь тот самый Семён! — радостно помахал я ему. — Привет! Рад тебя видеть!

Да, это был один из стихийно собравшихся дружинников, решивших «зачистить» подъезды нашего двора. Правда, неизвестно, как он относится к тому, что я «зачистил» его напарников, решивших, что меня можно просто так ограбить…

— Привет, — пожал мне руку Семён.

Апокалипсис пошёл ему на пользу, потому что он заметно посвежел и, наконец-то, побрился — в прошлую нашу встречу он выглядел как человек, который уверенно движется к статусу эталонного питерского алкоголика.

— Спасибо за то, что спас, — поблагодарил я его.

Благодарить людей — это нетрудно, особенно, когда искренне благодарен. Организм не сломается, если озвучить слова благодарности, но некоторые гордые особы пренебрегают этой вежливостью, за что считаются окружающими мудаками.

— Да я, как бы, не спасал, — ответил Семён. — Ты бы не умер, если верить Григорию Модестовичу, но пролежал бы у нас пару-тройку недель.

— А сколько времени прошло? — спросил я.

— Около четырнадцати часов, — ответил Григорий Модестович. — Мы вас прооперировали, очистили раны, после чего Семён зарастил их своей сверхспособностью.

А-а-а, теперь я понимаю, почему они никуда не спешат и откровенно скучают — если раненых обрабатывают по такой схеме, то надолго тут люди не задерживаются.

— Ваши одежда и оружие находятся в моём кабинете, — сообщил мой лечащий врач. — Ещё, насколько я знаю, вас ждёт торжественное вручение медали за ваш подвиг. Весьма заслуженное, как я считаю.

— А в фильме такого подонка играл… — заметила женщина за партой.

— Это льстит, — произнёс я. — Где я могу поговорить с полковником Краснодубовым?

— Явитесь в террариум, — сказал врач. — Вас ожидают. Пройдёмте за мной, я покажу, где лежат ваши вещи.

С благодарностью кивнув, я направился за Негуляевым.

В кабинете, на тележке, лежала российская военная форма, а поверх неё моя маска. На полу стояли берцы, даже на вид дорогие. Не пожалели, ценят.

— Ваша одежда пришла в негодность, поэтому мы решили запросить у военных комплект формы, — сообщил Григорий Модестович. — Вы же не передумали вступать в ополчение?

— Нет, не передумал, — ответил я.

— Переодеться можете за ширмой, — указал врач на медицинскую ширму, скрывающую кушетку, обшитую искусственной кожей.

Переоделся я быстро, но берцами доволен не был. Вообще, никогда не встречал берцы, которые можно просто так взять и надеть сразу. Надо их долго разнашивать, подвергать хитрым и нудным манипуляциям… А когда речь идёт об армейских берцах, то это не они разнашиваются, а нога носителя. Если не знать всех «приколов», то можно на неделю или две выйти из строя, потому что мозоли.

Когда служил в казахстанской армии, ребята, плохо говорящие на русском, жаловались контрабасам на «мазёл». Я тоже жаловался на «мазёл», потому что в душе даже не представлял обо всех этих армейских хитростях, предусматривающих особую подготовку обуви. Как всегда, есть два способа: правильный и через жопу. Способ «через жопу» я уже испытывал, поэтому буду всё делать по науке. Но дома.

Недовольно поморщившись от давления на ступни в неожиданных местах, я поправил поясной ремень, пожал руку лечащему врачу и покинул больничку.

Как оказалось, это была ветеринарная клиника при зоопарке, поэтому далеко меня не увозили. Столкнулся с тигром у арки, потерпел сокрушительную победу, после чего был перенесён на сто пятьдесят метров южнее и оказался в ветклинике.

С грустью посмотрев на не работающие карусели, направился к террариуму.

— О, Наполеон! — помахал мне рукой один из ополченцев.

А, это тот самый