Эволюция Генри – 3 - Владимир Алексеевич Ильин

пулю в череп бдительный постовой! И я вас уверяю — и приложу к тому все усилия — он получит первую Медаль Чести, выданную объединенным правительством после заключения мирного соглашения!

— Мы можем сказать нашим радиослушателям имя нашего героя?

— К сожалению, это тайна. Слушатели должны понять — мы не имеем права подвергать героя опасности. Уверен, заговорщики захотят жестоко ему отомстить. Мало того, что по их мерзким планам нанесен серьезный удар — и мы теперь предупреждены о наличии столь могущественного врага! Но — более того — героем был ликвидирован возвышенный как минимум шестого уровня! Я видел результаты вскрытия, доставленные всем посольствам — тело имеет несомненные признаки металлизации! Кости, череп! Вряд ли у врага есть еще один такой возвышенный — шестой уровень, немыслимо! Это тяжелейший удар по предателям родины!

— В таком случае, пожелаем храброму и меткому солдату здоровья…'

Ага, пожелайте…

С каменным лицом я вырубил приемник, вышел с мансарды в дом и только там, оперевшись спиной о стену и положив лицо в ладони, тихонько простонал.

«Какое, нафиг, посольство⁈»

«Шестой уровень, м-мать… Да они из принципа рыть начнут… А как поймут, что Амелия замешана — всей кодлой заявятся…»

«Солдатик, меткий… Какого калибра Спица?..»

Нет, есть надежда, что солдаты окажутся достаточно хитрыми и догадаются дострелить по раневому каналу, чтобы отбрехаться, мол, справились своими силами… Но, чую, побоятся так чудить. А это значит — представители трех правительств с большим энтузиазмом пожелают со мной побеседовать…

Про эти ваши медали даже мысли не было — уже, помню, в рыцари обещали посвятить. Чуть не сдох от той щедрости… Тут, чую, медальку если и решат крепить, то дюймовым гвоздем в череп — потому что «А вы точно случайно были на месте происшествия?.. Отвечайте правдиво — зачем вы и „погонщик людей“ заворожили бедную Эрику, честнейшего офицера и патриота?..»

Валить из города надо, если не на восток, то хоть на север или юг — если дороги не перекрыли наглухо после гибели посольства… А они перекроют, смысл-то себе врать?.. Нам хватит и блокпоста, где пара бойцов, сидя с биноклем на вышке, будут читать по губам то, что будет говорить Амелия — талант вряд ли сможет накрыть так далеко… Закрыть Хтонью машину?.. А ворота или шлагбаум невидимке кто откроет?.. Сесть в чужую тачку и спрятаться там?.. Вариант неплох — вполне рабочий.

На крайний случай — подождать, пока эти их переговоры не закончатся, сидя тихо в гостях у расистов… Тут, вон, даже кормят — учуял я запахи картошки и мяса с кухни.

И понял, что съесть не смогу ни кусочка — придавило меня новостями.

Вот, снова — о пользе хороших дел…

— Прогуляюсь, — заглянул я на кухню к Гвенет.

— Про работу босс сказал? — повернувшись, обтерла та руки о полотенце.

Тоже — тату от запястья до плеч. Но если прикрыть их длинными рукавами — симпатичная брюнетка, хоть и широковата в плечах, как бывает у пловчих.

— Вернусь — поговорим, — кивнул ей.

— Времени мало. — Давила она взглядом.

Вряд ли с хозяевами этого дома когда-то кто-то спорил. Но закладка на «гостей» пока что удерживала обоих в рамках приличий.

— Дай машину — вернусь быстрее. — Предложил я.

Взяв с комода, мне кинули в руки брелок от «Форда».

— У гаража на улице.

Эка их припекло… Надо бы попросить у Амелии — пусть та спросит, как бугор нас оценивает, кого в нас видит, до чего его преступные мозги додумались под воздействием таланта — раз уже не просто предлагают, но уже торопят с исполнением…

«Форд Бронко» — красно-белый, с лифтованной подвеской — рыкнул стареньким мотором, и я аккуратно выкатил на дорогу.

Машину в квартале, разумеется, знали — на блокпосту принялись заранее раздвигать цепями стальные «ежи», опутанные колючей проволокой. Только покривились, заметив, что внутри гость — но хватило слов, что Гвенет в курсе, и звонка по проводному телефону охранников хозяйке. Верить на слово идиотов нет…

В дороге я постарался успокоиться — все равно происшествие у кафетерия стали бы расследовать. Да и не стал бы я ничего менять, зная, что уничтожено посольство. Наоборот… Спасать мир — это вообще обычное дело, в словаре напротив этого термина давно пора вклеить мое фото… Я зло хлопнул ладонью по рулю, выдавив резкий гудок — вышедшая на дорогу мелочь в рваной одежде рыскнула обратно от испуга.

Просто политика — мерзкая штука. Нет в ней правых, но есть крайние, на которых сваливают все свои ошибки — это тоже уроки Сан-Франциско. А герой должен быть всегда мертв — потому что чужой подвиг это, как правило, собственная ошибка…

Так что будем сидеть тихо. Благо, что от изменения памяти местным «арийцам» меня не корежит нисколько…

Окончательно я пришел в себя уже на территории храма — наверное, вид основательного сооружения с белоснежной стеллой на фоне гор и должен так действовать. Каких-либо символов классической церкви не увидел — но в Юте вроде своя собственная. Не сильно разбирался в их вере, да и шел, в общем-то, не в храм — за зданием, в стороне гор, располагался черный обелиск посреди заметной прогалины — следа от удара, уже заросшего травой.

Ничем он не отличался от обелиска в Вингстоне — то же свойство стоять абсолютно прямо, несмотря на способ доставки, тот же размер, габариты и след для руки на поверхности… Я шагал по траве сосредоточенно, выкинув сомнения из головы. И без того хватит сегодня мыслей…

— Молодой человек?.. — Окликнули со стороны храма.

Остановившись, обернулся в ту сторону. Ко мне торопился мужчина лет сорока — крепкий на вид, двигающийся энергичным шагом, высокий, одетый в местный вариант монашеского одеяния. Наверное, из здешних хозяев — а я ему газон топчу…

Откуплюсь — в машине был револьвер и патроны — это было первое, что увидел, открыв бардачок. Он же, заряженный, был засунут под пояс джинс сзади и прикрыт футболкой. Отдам пару патронов — пожертвования вроде как любят все церкви.

— Добрый день, святой отец. — Улыбнулся я, демонстрируя пустые ладони.

— Носитель священства, — в шутку погрозил он пальцем, тоже улыбаясь. — У нас говорят так. Но зовите меня просто Томас.

— Генри, — оставался я на месте. — У вас принято пожимать руки?

— Между мужчинами — разумеется, — протянул он ладонь и пожал мою.

— Я, надеюсь, ничего не нарушаю?