Арии (СИ) - Сергей Кэн

— Нет. Все по плану. Будет полный контакт, соберись. Повторять не буду. Готов?

На это я только кивнул и встал в стойку. От первого удара я почти уклонился, но ребра слегка заныли. Потом еле успел убрать опорную ногу и сместиться с линии удара.

«Если он в меня попадет, то мне конец» — промелькнувшая мысль помогла собраться. Я стал концентрировать своё внимание на плечах. Так вроде тренер говорил, глаза и движения рук могут быть обманными, но вот положения плеч скажут точно, что собирается делать противник. И только я приловчился к манере гиганта вести бой, как Алекс, сократив дистанцию, поймал меня на простой апперкот. Сила притяжения перестала на меня действовать, и ноги перестали ощущать твердость пола. Взмахнув руками, я грохнулся на бетонный пол в паре метров от Алекса. Во рту сразу почувствовал соленый и металлический привкус, в голове зашумело, и Алекс у меня раздвоился. Я провел языком по зубам — вроде целы. Пошатываясь, стал подниматься с пола.

— Ты все делаешь правильно, но вот только должен понимать: ты не на секции, ты в бою и тут правил нет. Нет стоек, нет перерывов, и тебя никто щадить не будет. Тут только одно правило: либо ты, либо тебя. Выбирай!

— Начинаю понимать, — я потряс головой, и меня повело. Ухватившись за столб, остановился. — Ща, в голове уляжется.

Но вот времени прийти в себя Алекс не дал, и мне снова пришлось ловить равновесие и прыгать, уходить от ударов. Только теперь это было сделать сложно, пол постоянно качало, предметы периодически двоились, и это злило. Да, сейчас во мне стала бушевать злость на этого терминатора. Этот палач пытается меня убить или, как меньшее, покалечить. Я снова пропустил удар в голову, и на миг в глазах потемнело. Я почувствовал, как моя голова приложилась к чему-то твердому. От этого в голове случилась вспышка, а открыв глаза, я увидел красные круги. Ну, все, мне это надоело. Я стал подниматься с пола, снова зашатало, но тут на помощь мне пришла теплая волна: прокатилась по всему телу, и стало легче. Перед глазами пропали круги, и предметы перестали двоиться. Внутри я почувствовал легкость. Повернув голову в сторону Алекса, увидел начало его движения. Слегка отклонив корпус, я ушел с линии удара, а поднырнув под его руку, на выходе нанес ему удар снизу-вверх. Поймал его на его же удар. Руку прострелила боль, но я продолжил атаку и врезал ему прямой с ноги в корпус. Алекса опрокинуло назад. Видя, что он потерял ориентацию, добавил здоровой рукой прямой в голову с подскоком. Этого хватило завалить эту Годзилу на пол.

— Всё. Дай малость отдохнуть, — сказал и вышел из гаража на воздух. Руку ломило уже тише. Отекший кулак и при этом пальцы плохо двигаются. Видимо, сломал. Попытался пошевелить пальцами еще раз, и они откликнулись на призыв, правда при этом руку дёрнулоболью. Я присел на траву и глубоко вздохнул. В гараже слышалась возня и чертыханья. Через минуту на пороге показался Алекс. Вид у него был не очень, но на ногах стоял твердо.

— Молодец, быстро схватываешь, если так и дальше пойдет, через месяц теорию усвоишь, а дальше дело за малым, — он поворочал челюстью, пару раз открыл и закрыл рот, — технику отработать!

— Слушай, меня мучает один момент с нашей встречи, — я снизу-вверх посмотрел на своего мучителя.

— М?

— Почему тогда ты назвал меня Михаэль? И кто это?

— А… Это… — Алекс присел рядом со мной. — Да так. Это моё хобби, решил историю изучить. Стало интересно, откуда у Вадима такая технология, которая по моим прикидкам стоит миллиарды.

— И?

— Ну что «И»? Это разговор непростой. Тебе эт зачем? Живешь припеваючи, теперь ещё и супером стал, можно так сказать. Живи и радуйся, что еще нужно.

— Знаешь, мне тут никто не хочет говорить всей правды. Может, конечно, мне это и не надо. Но я так устроен, мне спокойней, когда знаю. А вот сейчас мне неспокойно.

— Ладно, неспокойный ты наш. Но учти, меня скоро выключит, так что рассказывать буду порциями. Нам ещё бой провести надо, для закрепления, так сказать. Потому слушай первую часть. История сия начинается с момента, как большевики пришли к власти, и задумались наши большие чины власть сию держать долго и самим жить долго. А посему в 1925 году снарядили они экспедицию в Тибет, и на все про все советская власть в то время потратила просто сумасшедшие деньги. Сто тысяч золотом. Сам Дзержинский принимал участие в формировании экспедиции. А вот возглавил ее Михаэль Голдберг, чекист, разведчик и мастер спецопераций. Вообще он был интересным человеком, эдакий Джеймс Бонд того времени. Итак, в 1925 году в сентябре, из советской России вышла группа в составе десяти человек, десяти чекистов, и путь их лежал в Тибет, Лхасу. На этом пока все, пошли ещё разок поспаррингуем.

Лекс поднялся, помог мне встать, и мы направились в гараж. Второй раунд начался с того, что Алекс запел. Тихо так, но мне стало малость не по себе. Махина мышц и смертельных приемов, плотоядно смотрящая на меня, запела:

— Ла-а-а-а-душки, ладушки, где были, у бабушки, — голос у Лекса был низкий, с хрипотцой, и выходило жутковато.

— Помогает сконцентрироваться. Давай не стой, малец! — Лекс хлопнул в ладоши, и началось. Но второй раунд уже был для меня немного проще, или Алекс решил больше меня не калечить. Закончили тренировку простыми упражнениями: отжимания, пресс. Затем Алекс сказал, что первый в душ и его до завтра можно не беспокоить, а я еще малость остался и постучал в грушу, до сеанса в игре было еще время.

Приняв душ и перекусив, я уселся за компьютер и в поисковике ввёл запрос на экспедиции в Тибет. Поисковик выдал кучу информации, и где искать правду, я пока не знал. Листал все страницы подряд, попадались, конечно, и совсем фантастические истории, как раз для сюжетов дешёвых фантастических фильмов. Пришлось читать и смотреть все. Вот никогда бы не думал, что какое-то место в горах настолько популярное. Ведь туда экспедиции снаряжали все, кому не лень. Больше всего, конечно, заинтересовал меня Михаэль и его история: настолько насыщенная жизнь у него была, столько событий — хватит не на одну жизнь. Хотя, может, все это просто истории и под ними ничего нет. Но вот смерть, точнее, расстрел Михаэля, как преступника, был упомянут везде. Так к чему тогда Лекс мне рассказывает историю, где главный