И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин

и для таких вот, разумеется, особенных случаев, когда в нашу провинцию забредает гость, способный оценить это чудо винодельного искусства.

— Небось люто вас купчишка-то разорил, за две-то бочки Тернового шипа, а, князь?

— Деньги — дело наживное, вам ли не знать, граф. А возможность в любой момент насладиться кубком Тернового шипа – это то, ради чего, по сути, и следует жить.

— Да вы философ, князь.

— Все мы игроки — немного философы, граф.

Они сидели на живописном балконе, с панорамным видом на стольный град Белгород, с непривычно обезлюдившими улицами из-за осадного положения столицы.

— Надеюсь, своим невольным вмешательством в ваш конфликт с погонщиками я не сильно усложнил вашу игру?

— Так уж и невольным, граф?

— Вы же сами в послании указали, на подробности при личной встрече, — развел руками граф. — А меня, признаться, эти подробности так заинтриговали, что, бросив все текущие дела, я примчался к вам в княжество аж на почтовом имперском змее.

— Да что вы говорите…

— Именно, князь. А дабы не смущать неокрепшие умы ваших подданных появлением у ворот стольного града зверя стадии легенда, пришлось спрыгнуть с транспорта на заоблачной высоте.

— Это чтобы подданных моих не смущать?

— Ну, разумеется, князь… Я же всего лишь безобидный гость.

— Конечно, конечно. Продолжайте, граф, вы великолепный рассказчик.

— Да, собственно, уже все сказано почти. Прыгнул я, значит, вниз. Ветер в ушах свистит, глаза слезятся…

— О да, это было эпично, — отсалютовал кубком гостю князь. — Вынужден вам сознаться, граф. Грешен. Наблюдал через Око и ваш шикарный прыжок, и последовавшее за эффектным приземлением избиение несчастных тварюшек.

— Я не хотел. Это вышло случайно. Намеревался просто зайти в город. Как положено, через ворота. Из-за спешки, не заметил, что столица в осаде. Ну а уж когда прыгнул, сами понимаете…

— Да не переживайте вы так, — отмахнулся князь. — Тварей же вы преследовать не стали. Вели себя сдержанно и целеустремленно. Сведя свое участие в стороннем конфликте к приемлемому минимуму личной обороны. Погонщики, при всем желании, не смогут получить от системы за такую малость качественное улучшение своей орды. И на нашем с ними текущем игровом противостоянии ваш, граф, невольный демарш, уверен, никоим образом не отразится. А вот на квесте вашего, я полагаю, будущего протеже… Сами понимаете. Вот там-то как раз сущее раздолье для самых невероятных случайностей. И за вдруг сорванный вмешательством третьей силы их штурм, на пути моего героя теперь случайно может оказаться страж запредельной для его шестого уровня стадии развития.

— Вот как, — озадаченно хмыкнул гость и, отпив из кубка, продолжил: — Выходит, носитель Изумрудного берса — игрок шестого уровня, призванный, в обход своего князя, в герои для прохождения спасительного для княжества квеста?

— Все так, в общих чертах, — поморщился князь и, отпив из кубка, сменил тему: — Я насчитал у вас, граф, четыре системных предмета из сета Изумрудного берса. Поправьте, если ошибся — это сапоги, куртка, штаны и рукавицы.

— Все верно, князь. Вы весьма проницательны.

— О, это было несложно. В недавней демонстрации силы вы, граф, не скрывали своих козырей и развлекались по полной.

— Не понимаю, к чему вы клоните, князь?

— Ну что вы, граф. Никуда я не клоню. Просто делюсь с вами своими впечатлениями. Ведь, увидеть бой игрока двенадцатого уровня — это эпическое событие для нашего захолустья.

— Гм…

— А когда этот игрок еще и упакован в почти полный предметный сет…

— Ключевое слово здесь, к сожалению, почти, — хмыкнул граф.

— Насколько мне известно, до полного сета вам не хватает еще трех предметов: плаща, маски и топора?

— Это вы так оригинально решили перейти наконец к делу?

— Еще мне доподлинно известно, любезный граф, что плащ Изумрудного берса выставлен на имперском аукционе.

— Тоже мне новость, — фыркнул граф. — Он там уже шесть лет игрокам глаза мозолит. Потому как цена за него изначально заявлена несусветная.

— Не просветите отставшего от жизни провинциала. А несусветная это в Империи сейчас сколько?

— Ну конечно… Про предмет на аукционе засвеченный, значит, вы в курсе, а за цену его от чего-то поленились полюбопытствовать.

— Да я мельком строку с плащом на экране увидел. Мне ж Изумрудный берс без надобности, вот и пролистнул дальше, не прицениваясь.

— Ой, да ладно, видел — не видел, — отмахнулся граф. — Он до сих пор висит там в круглосуточном доступе — заходи, да бери. Только какой же болван готов просто так эдакую прорву живы за всего один предмет из семерного сета выложить?

— Граф, так вы мне скажите, наконец, о какой-такой заоблачной сумме идет речь?

— Да запросто. Извольте, князь. На аукционном ценнике плаща значится полтора триллиона живы.

— СКОЛЬКО⁈ Да все мое текущее совокупное развитие на столько не потянет!

— Вот потому плащ Изумрудного берса и весит шесть лет уже, никем не востребованный, на аукционе… Кстати, а у вашего носителя Изумрудного берса чего: маска или топор?

— Ишь ты, скорый какой, — фыркнул князь.

— Я же озвучил аукционную цену плаща.

— Вот умеете вы уговаривать, граф. Ладно, тоже не буду тянуть кота за это самое. У него топор… Ого, как глазки-то ваши, любезный, засверкали. Чую, самой время переходить к торгу.

Залпом опустошив кубок, граф поставил его на столик к блюду с фруктами и, отбросив светский пафос, сухо поинтересовался:

— Твои условия, Белан?

Глава 7

Глава 7

Сорвавшийся с ладони топор рванул в сторону ощерившейся жвалами пасти монстра…

С двух метров промахнуться было невозможно, но удар падающего мне в лицо паучьего когтя, увы, не отставал, и должен был вонзиться в мою плоть одновременно с отчаянной ответкой топора. Отчего увидеть рассеченные жвала и раскуроченную морду паукообразного стража в этой жизни мне, походу, было уже не судьба.

Понимая, что это конец, я зажмурился.

И…

Вместо таранного удара когтем-кинжалом в лицо, вдруг ощутил рядом ураганный порыв ветра, обернувшийся встречным толчком ударной волны и треском сминаемого хитина.

Распахнув обратно глаза, я увидел бочкообразную тушу твари, неуклюже раскорячившуюся на земле в трех шагах кверху брюхом, и беспомощно сучащую вверх поломанными лапами, в тщетных попытках нащупать что-то подходящее для зацепа и переворота. Судя по зеленовато-черной луже, растекающейся под стражем, панцирь паука серьезно пострадал на