В трех соснах… - Дмитрий Сысолов

в СМП, когда-то было настоящее футбольное поле. Правда, давно. Ещё до рождения Егора даже. Ему отец рассказывал. Еще в СССР, вроде. Лет сорок назад. Очень давно, короче.

— А почему забросили?

— Так ведь весь поселок вымер почти. Там всё забросили. Кто в город переехал, кто куда. Остались только алкаши одни. А в СССР, как ему отец рассказывал, там чего только не было. И фельдшерский пункт. И отделение почты. И здание магазина на четыре отдела. И общая столовая. И общественная баня. И библиотека. И клуб. И кинозал на 200 мест. И спортплощадка. И детский сад. Вот школы, правда, не было. Даже начальной. А всё остальное — было.

— Ни хрена себе, — я был впечатлен, — и куда всё это исчезло?

— Сгинуло, — голос у Настены был горько-философский, такой, знаете ли старушечий, словно ей не десять лет, а минимум раз в семь больше. — Вместе со страной всё рухнуло. СССР развалился, и поселок точно так же умер. Те бараки, что там в СМП ещё остались, это не больше чем гниющие останки некогда здорового организма.

— Эт, ты загнула, — помотал головой Немец. — Ты бы попроще… Поближе к земле, так сказать… Этот твой Егор знает где то поле футбольное вообще находилось-то? Понятно, что там всё заросло и сгнило. Но если там была ровная площадка, то ее очистить, как мне думается, попроще будет, чем с нуля что-то мудрить.

— Я не знаю… — слегка растерялась Настена. — Надо самого Егора спрашивать.

— Так, давайте этим займемся завтра, — прервал я их разговор. — Поле, это хорошо, но нужна и команда. Кто этим займется?

— Ну, могу и я, — пожал плечам Немец. — Кстати, Рон у меня серьезно футболом занимался. Понятно, что он ещё не в лучшей форме. Дыхалки у него надолго не хватает. Но мастер-класс с мячом показать может. И остальных подтянуть.

— Хорошо. Займись этим. Подбирай игроков. Пока всех желающих, а потом отберёте наиболее способных.

— А как наша команда называться будет? — брякнул Тёмыч

— Да чего мудрить, Малинка и будет называться, — попытался я отмахнуться. — Нашел о чём спрашивать. Ну или Малина.

— Да ну, — скривился тот. — Что за название…? «Малина из Малиновки». И играть там будет Малинка, — кивнул он в сторону нашего глав-доктора, с интересом прислушивающегося к нашей беседе — Что за отсутствие фантазии.

— Ну а ты как предлагаешь? — скептически посмотрел я на него, заранее уверенный, что ничего стоящего тот не предложит.

— А я не знаю, — развел руками Тёмыч, — я потому и спросил.

— Ага, и предложенный вариант забраковал, — скривился я. — Как предложить что-то свое — так «не знаю». А как чужое критиковать, так в первых рядах… Критикуешь — предлагай!

Ребята подавленно молчали. Опять я не сдержался и наехал на них на пустом месте. Очень уж я болезненно критику воспринимаю… Хотя, они тоже молодцы. Чужое принизить — много ума не надо. А самому вверх тянуться уже сложно.

— Угол, — наконец прерывает молчание Шаман, сосредоточенно морщивший брови.

— Что «угол»? — не понял я.

— Команду назвать Угол — пояснил тот — Ну, в смысле, полностью будет «Малиновый Угол», но можно и просто…

— А почему Угол- то? — недоуменно переспрашиваю, не понимая чего он хочет.

— Я объясню, — кивает головой наш новый киномеханик. — Вы Малиновку нашу на карте видели? Треугольник такой, между железкой, трассой и лесом. Клин. Ну или Угол. А еще у меня ассоциация, что к слову «уголок» должно прилагаться слово «уютный». Вот и у нас весь наш анклав уютный малиновый уголок.

— Гм… — всерьез задумался я. Свой резон в словах мальчишки был. Но все равно Угол.… Что это за название-то? — А у меня другая ассоциация. Уголок — то есть уголовник. Криминал.

— Тоже пойдет, — не смутился Шаман. — Я же так понимаю, что основа команды из штурмовиков Немца будет? А они кто? Штрафники-уголовники. С Просвета, где колония была… Тоже намек такой тоненький. Но самым краешком.

— А ещё Угол трудно в обидную какую кричалку переделать, — подал голос Щепа. — Назови Клин и начнется — Клинанутые, заклинившие, клинические или просто клиника… А с углом трудно чего придумать.

— А ещё на форме, помнишь, ты говорил какой-нибудь отличительный знак, шеврон нашить всем, но чтоб простенько и узнаваемо было, — присоединилась к общему хору Василиса. — Так вот, можно просто треугольник малиновый нашивать. И просто, и в тему названия.

— Всё, всё, всё, — поднял я руки. — Сдаюсь. Уговорили. Пусть будет Угол. Так вот насчет команды…

И маховик совещания закрутился дальше. Тем хватало. Расползались с совещания все уже далеко за полночь. Но основные положения всё-таки обговорили. А я, подойдя к окну, смотрел на летнюю ночь. Темно. Тому, кто вырос в городе, трудно понять всю густоту июньской ночи, там где нет и намека на искусственное освещение. Избаловало нас электричество. Мы привыкли ругать коммунальщиков за плохо освещенные дворы и подъезды. Но настоящей темноты нет и там. А вот за городом, где электричества не сыщешь — вот она темнота-то…

— Шиша, ты почему не идешь спать? — Сова со стопкой бумажек заботливой нянькой пришла проверить как я тут.

— Надо будет Серому проставиться, — рассеянно заметил я. — У себя под носом такую крысу просмотрели… А он, даже ни разу у нас не бывая, знал… И предупредил. Очень обидно могло всё получиться. И с кинотеатром, и со сливом инфы, и возможным нападением даже… Должок за мной.

— А ты возьми самое лучшее из того, что у Толстого в баре стояло, — предложила девчонка, — там выбор шикарный был.

— Возьму, — по прежнему рассеянно кивнул я. — Но должок такой бутылкой виски или коньяка не закроешь… Я ему услугу торчу. Или уступку какую.

— А может… — нерешительно начала говорить Сова, и замолчала на полуслове. То ли боясь озвучить своё предложение, то ли не уверенная в нём.

— Ну, — подбодрил я ее. — Говори.

— А может попросить у него человека? Ну чтоб он прям у нас сидел и сам всё высматривал. Не через агентов, а и так всё бы знал. Ну и Серому бы докладывал.

— Ну знаешь…