Винделор - Роберт Д. Митрин

Они замолчали, каждый на мгновение погрузившись в свои мысли. Впереди, за завесой дыма, показалась очередная площадь с угрюмо торчащими памятниками давно ушедшей эпохи.

— Ладно, — нарушил тишину Вин. — Проведёшь мне экскурсию в своём чудо-городе?

— Когда выберемся из этого, — усмехнулся Саймон. — Обещаю, тебе понравится.

На улице встречались редкие уцелевшие лавочники, их товары — предметы забытых мечтаний: старые игрушки, рваные книги, битые тарелки. И всё же, несмотря на царящее вокруг уныние, иногда можно было заметить искры жизни: детский смех, застывающий в паузах между громкими ударами отбойных молотков в цехах, и старые пары, прогуливающиеся вдоль ржавых рельсов, находя утешение в обществе друг друга.

— У вас случайно не найдётся пластинок или каких-нибудь фотокарточек в стиле ретро? — спросил Саймон у одного торговца, но тот отрицательно покачал головой.

— Стоило попробовать, — пожал плечами он, отвечая на удивлённый взгляд Вина.

Вскоре впереди появился старый завод, забытый временем, но не людьми. Он стоял на краю города, словно молчаливый свидетель ушедшей эпохи. Его массивные кирпичные стены, потрескавшиеся и покрытые мхом, хранили в себе звон молотов, гул машин и напряжённые крики рабочих. Когда-то здесь кипел труд, станки работали без отдыха, выпуская продукцию, которая разлеталась далеко за пределы города. Теперь же завод жил иной, медленной жизнью.

На мгновение Саймон замедлился и достал из сумки старый плёночный фотоаппарат. Оглядевшись по сторонам, он улыбнулся и сделал снимок труб фабрики.

— На память, — прокомментировал он и двинулся дальше.

Внутри всё было пропитано историей. Пол устилали старые масляные пятна, механизмы скрипели, но продолжали служить, словно старые воины, не желающие сложить оружие. Где-то в углу гудел древний токарный станок, выпуская тонкие струйки стружки, а над ним висела табличка с надписью «Сделано в шестнадцатом», от которой у Винделора сжалось сердце.

Рабочие — ветераны своего дела — приходили на смену, их руки были тверды и уверены, даже если техника давно устарела. Они двигались размеренно, будто следуя ритуалу, сохраняя традиции, передававшиеся из поколения в поколение.

Сквозь треснувшие стёкла пробивались лучи солнца, наполняя цеха мягким светом, играющим бликами на металлических деталях. Запах масла, металла и давних воспоминаний витал в воздухе, создавая особенную атмосферу — смесь ностальгии и гордости.

Вдоль стен висели старые фотографии, на которых были запечатлены предшественники с гордыми лицами, стоящие рядом со своими достижениями. Доска почёта выглядела нелепо, будто последний раз здесь меняли фото лучшего работника лет двадцать назад. Завод, хоть и пришёл в запустение, продолжал оставаться символом стойкости и стабильности, напоминая о том, что даже сейчас здесь теплится какая-то жизнь.

Дым стелился над трубами, тяжёлый, как груз воспоминаний, давящий на плечи Винделора. Он шагал за Саймоном, шаги глушились в масляных разводах на полу, но воздух резал лёгкие — уголь, ржавчина, тяжёлый привкус металла. Цех гудел, станки стонали, как старцы, неспособные найти покой.

Рабочие — лица, испачканные сажей, — двигались вдоль машин, их взгляды скользили по чужакам. Винделор чувствовал их, как камень чувствует надвигающуюся бурю. Один шагнул ближе — крупный, с руками, будто вылитыми из железа. Его глаза сузились, острые, как лезвие под ногтем.

— Ты кто? — голос хрипел сквозь гул, низкий, как грохот грозы. — Не наш. Чего тут делаете?

Винделор замер, рука легла на револьвер под плащом — холодный, как ночь шестнадцатого. Сердце стукнуло, в груди мелькнула тень сестры — её крик, её красная лента, исчезающая в пламени. Он сжал рукоять, но не вытащил — пальцы дрогнули, как в тот день, когда он смотрел, как её уводят.

Саймон обернулся, и улыбка сползла с его лица.

— Спокойно, брат, — Саймон шагнул вперёд, голос глухой, но твёрдый. — Мы к Шуману, по делу. Не ищи врагов там, где их нет.

Рабочий сплюнул на пол, тёмная слюна впиталась в масло. Он отступил, но тень подозрения осталась, застряла в дыму над станками. Другие смотрели молча, их лица — каменные, тёмные от усталости, но глаза острые, как резцы токарных станков.

Винделор шагнул следом за Саймоном, плащ качнулся, задев рюкзак — тяжёлый, как дорога, что вела его сюда. Он не обернулся, но чувствовал их взгляды, цепкие, как шипы ежевики.

Дверь кабинета Шумана выросла впереди, тёмная, будто расселина в скале. Саймон толкнул её, коротко глянув на Винделора. Дым остался за спиной, но холод тех взглядов тянулся следом, как кошмар, что не умирает.

За письменным столом, заваленным кипами бумаг и чашкой остывшего кофе, сидел управляющий. Его лицо выражало усталость и скрытое разочарование — слишком много дней, слишком мало надежды. Морщины на лбу, глубокие, словно выбитые гравировкой, тянулись вниз к напряжённым губам. Он лениво перебирал пожелтевшие отчёты, будто пытался выудить из них хоть искру спасения, но находил только пыль прошлого и цифры, не обещавшие будущего. Тяжёлая тишина давила на уши, а в воздухе витала затхлая смесь бумаги, чернил и едва уловимого запаха упадка.

— Добрый день, — голос управляющего прозвучал хрипло, будто он не произносил этих слов уже несколько дней. Он нехотя встал — высокий, худощавый, с лицом, напоминающим выветренный камень. На вид ему было около пятидесяти, виски уже запорошила седина, а густые, лохматые брови нависали над глазами, едва не срастаясь в одну линию. Казалось, ещё немного — и они опустятся вниз, скрывая тусклый взгляд человека, пережившего слишком многое.

— Добрый день, — вежливо ответил Саймон, делая шаг навстречу и протягивая руку. — Я представитель содружества торговцев двадцать седьмого города, Саймон Бейл. А это мой сопровождающий, — он кивнул в сторону спутника, — мистер Вин.

— Алик Шуман, управляющий заводом, — сухо представился мужчина, пожимая протянутую ладонь. Его рукопожатие было крепким, но отдающим усталостью, словно сила в нём держалась только по привычке.

Усадив гостей за небольшой потёртый стол, Шуман сделал знак помощнице, велев принести кофе. Пока тот удалялся, управляющий внимательно изучал своих визитёров.

Саймон тем временем аккуратно положил на стол свой безупречно выглаженный портфель и начал доставать бумаги. Зонт, который он всю дорогу вертел в руках, осторожно прислонил к краю стола. Винделор, не вмешиваясь, с интересом разглядывал кабинет, задерживая взгляд на почерневших от времени полках с книгами и массивном шкафу, где угадывались силуэты тяжёлых досье.

Когда принесли кофе, внимание Вина переключилось на собеседников. Стоило делу перейти в серьёзное русло, как он заметил, что его товарищ преобразился. Болтливый, легкомысленный, а порой даже небрежный Саймон стал спокойным и сосредоточенным. Его голос звучал чётко, интонации были