Игра 2059 книга 3 - Павел Михайлович Пуничев

натужной рык, покрасневшего как помидор Зубра, тянущего на себя тяжеленую дверь, удар в неё массивного тела, и тихий щелчок закрывшейся створки. Неспешное похрустывание поворачиваемого мной штурвала, слава богам с этой стороны он присутствовал, чудовищный рывок с той стороны, и хруст оторванной рукояти…

Хрена себе, рукоятью здесь служила толстая стальная труба, приваренная прямо к двери, это же сколько силищи надо иметь, чтобы оторвать её одним рывком? Теперь открывать дверь им будет еще сложнее…

Я докрутил штурвал до конца и бессильно сполз на пол, с облегчением выдыхая.

Успели…

Надо только какую-нибудь железяку найти и заклинить штурвал, не удивлюсь если Хомяк-мутант сможет и голой рукой штырь повернуть. А вот дверь ему точно не выбить, тут силы и десяти слонов не хватит…

Глава 20

Без пяти двенадцать. Интересно, двенадцать дня или ночи? Я ещё раз тупо посмотрел на цифры: так и не понял, что это значит, начал с натугой размышлять отключиться здесь, прямо около двери или доползти до жилых помещений, где может найтись нормальная кровать?

Я ещё раз посмотрел на бетонный пол и решил, что тот невероятно притягательный, мягкий и уютный на вид. Прилягу здесь.

— Пророк, глянь, чего сюда привезли.

Зубр указал на хранилище наноботов, которое кто-то притащил сюда на тележке и оставил около двери. В свете одинокой, почти погасшей лампы цифр на счётчике было не разобрать, вместо них вполне красноречиво говорило удивлённое лицо Зубра.

— Ничёсе… Одних только стандартных наноботов почти двенадцать тысяч, и ещё здесь ящик с артефактами стоит. Что-то маловато с такой толпы убитых уродов. Наверное, наноботы собрали и на боковую отправились. Там, считай, раненые, сиделка с ними, стрелки на крышах, работников, дай бог, человек пять осталось, удивляюсь, как они столько наноботов успели собрать. Тут и технические есть, и лечебные, и ментальные. Пожалуй, дневную норму надо экспроприировать, заработали. Как раз через пять минут можно будет кольнуться.

— Ага, — пробормотал я, — тридцатый уровень — это шесть сотен штук на рыло. Выбирай лучшие. Воспользуемся случаем, когда нам ещё так подфартит?

— Да уж, — глянул на моё превратившееся в кровавой синяк лицо Зубр, — везёт нам не по-детски.

Склонился над хранилищем, беззвучно шевеля губами начал что-то подсчитывать, достал шприц, с громким лязгом вставляя его в отверстие наверху хранилища.

Хотя нет, лязгнуло не там…

Дикая боль пронзила правое плечо. Тонкое лезвие потрошителя рассекло мышцы, проскрежетав по кости, отдёрнулось в сторону, чтобы ударить ещё раз.

Я рухнул вперёд, избежав повторного удара, завывая от боли, оттолкнулся ногами от двери, отползая в сторону.

Крошечное окошко, сквозь которое не пролезет даже стандартная мужская рука, разродилось тощей крысиной ручкой, машущей во все стороны гудящим потрошителем. До штурвала с нашей стороны ей рукой ни за что не достать, а вот убить меня вполне могла, попади она чуть выше — в шею и всё, считай конец.

С другой стороны, могла бы вообще не попасть, била-то вслепую, меня увидеть сидящим под дверью она никак не могла, если, конечно, у нее нет какого-нибудь рентгеновского зрения. А вот Зубр бил вполне прицельно: подскочил и с коротким хыканьем, вложив в удар всю силу и вес, рубанул по тощей руке чуть выше локтя. Потрошитель заскрежетал будто по металлу, и мне даже показалось, что он сейчас переломится, но нет. Клинок прошёл насквозь и подёргивающиеся рука упала к его ногам, а я, будто почувствовав шестым чувством, что будет дальше, левой рукой подхватил с пола дробовик вытянув его в сторону двери. Вовремя.

Обрубок руки верещащей Крысы исчез из окошка, а вместо него оттуда на нас глянул обросший со всех сторон кусками брони черный глаз Хомяка.

Выстрел!

Отдачей мне чуть не сломало пальцы на руке, зато и мутанта отнесло от дверного глазка, и теперь они завывали там уже в две глотки.

— Зуб, уходим, я вцепился в плечо, пытаясь унять всё ещё хлещущую кровь, а то сейчас какой-нибудь гранатомёт притащит и начнёт сквозь окошко шмалять.

Зубр подхватил с пола отрубленную руку и припустил вслед за мной.

— Это ни хрена не потрошитель, — протянул он мне свою добычу.

Мне, честно говоря, было вообще не до неё, однако впервые рассмотрев её не издали, или когда тебе ей не тычут в лицо, был вынужден согласиться — на потрошитель это походило лишь издали. Никакого набалдашника на запястье не было, как и среднего пальца на худощавой кисти. Тонкое белое лезвие выходило изнутри руки вместо него. Сам меч был не похож ни на костяной, ни на металлический, а скорее на пластиковый или керамический и по форме был прямой и обоюдоострый, а не как потрошитель, который был похож на длинную косу.

Хм… Если он каждый раз выскакивает, прорывая плоть, то регенерация у Крыски должна быть действительно фантастической, иначе она давно бы истекла кровью.

Я поморгал, безуспешно пытаясь собрать воедино начавшее двоится зрение.

— Что-то мне хреновато, — признался я, — ноги не держат.

Сказал, и тут же почувствовал, что ноги действительно подгибаются: бодрящего воздействия полученной раны хватило ненадолго, и теперь невыносимая усталость и истощение навалились с удесятерённой силой.

Зубр не дал мне рухнуть, уложил на пол и полез в аптечку за чёрным от засохшей крови жгутом, начав перетягивать мне рану.

— Твою же, сука мать…

Я затуманенным взором наблюдал за закрытой дверью, и сначала подумал, что у меня глюки, так как центр двери вдруг быстро начал наливаться краснотой, затем также резко побелел, вздулся пузырём и прорвался, выпуская наружу раскалённый штырь. Тот сразу же двинулся в сторону, прорезая двадцатисантиметровую стальную дверь словно жестянку консервным ножом.

— Да твою же… — Схватился за плечо Зубра, пытаясь подняться, — валим, валим отсюда!

Впрыснутая в организм доза адреналина помогла подняться на ноги, однако сознание так до конца и не восстановилась. Органы чувств притупились: слышал я всё вокруг будто через слой ваты, запах горелого железа почему-то навевал воспоминания о шашлыке, осязание переключилось на восприятие исключительно боли, зрение словно пробивалась сквозь тройной слой мутноватого стекла, каждый из которых двигался из стороны в сторону, искажая и раздваивая изображение.

Я, закинув одну руку на плечо Зубра, сосредоточился исключительно на том, чтобы передвигать ноги, остатками создания, как за маяк, цепляясь за тусклые лампочки, едва освещающие наш путь, а пробежав одну из них переключался на следующую, и дальше на следующую.

Сзади раздался приглушённый грохот упавшей стальной пластины