Мийол-ученик 2 - Анатолий Михайлович Нейтак

от повышенного комфорта Элойн столько времени бегала от меня – и, кстати, сейчас продолжает бегать! – не в состоянии объясниться прямо?

– Она именно не в состоянии. Боится.

– А ты объяснял ей, что это всё – бред? О боги, благотворцы заоблачные, вот же… дура!

– Тяжёлое наследие полученного воспитания.

– Ага, ага. Как там ты говорил… если немного переиначить под обстоятельства: можно вытащить девушку из бедности, но нельзя вытравить бедность из девушки. Как раз наш случай!

– Ну да. Наш. Но, повторюсь, всё сложилось хоть не идеально, но комфортно.

– Неужели?

– Да. У Элойн будет ребёнок… и более подходящий, в её представлении, любовник: мужчина постарше неё, да ещё и послабее, с которым ей удобнее – я-то на неё давить при всём желании не смогу. У меня… у меня примерно тот же случай, пусть менее выраженный. Своё по крови дитя, своя женщина…

– Уведённая у собственного сына.

– Мелкий недостаток, с которым я готов мириться.

– Угу. И когда наша непраздная рыжая соизволит явиться для разговора? Или… да в чернолесье эти разговоры – но хотя бы игнорировать меня она перестанет… когда? А Санхан и Кульми, говоря васькиным языком, лепших подружаек?

Ригар повёл плечами.

– Не знаю. Я пока её не уломал. То есть она вроде как ужасно смущена «предательством», своей «недостойностью» и прочей чепухнёй, но под всем этим кроется понятно что.

– Страх?

– Он самый. Стыд и страх. «Лепших подружаек» – стыдится… а тебя – боится.

– Ну да, ну да. А что мы, напомню, до контракта не дошли и друг другу никаких особых обязательств не давали – это так, мелочи? Я должен непременно впасть в священную ярость и что-то нехорошее с ней сделать? С женщиной, беременной моим сводным братом!

– Или сестрой.

– Или так.

Мийол запустил обе руки в волосы, сильно отросшие за мирное время в городе, которые он нынче подвязывал в низкий хвост, и, зажмурясь, повторил:

– Боги заоблачные, что за дура-то, а?!

– Слышал бы ты, как она рыдала, когда выяснилось, что именно ты делал с Шак! Точнее, что именно не делал. Этот её привычный бред недостойности внезапно оказался менее бредом, чем обычно. Все беды от неискренности, что тут ещё сказать…

– Фуф, – призыватель помотал головой. – Да. Ну и ладно. Баба с возу – тигру корм. Ты ведь ко мне как главе семьи пришёл, я правильно понимаю?

– Правильно. И за разрешением на брачный контракт, честь по чести заверенный в нужном отделении магистрата.

– Благословляю, коли так… папочка!

– Благодарствую, сынуля.

– Нет, но какой всё-таки феерический… мнэ… если брань не выдыхать – у меня просто все слова закончились. Что дальше? Эонари сбежит от меня к Риксу?

– Как бы тебе сказать… уже.

Мийол моргнул.

– Ты шутишь.

– …

– Отец, скажи, что ты шутишь. Пожалуйста.

– …

– Так. Та-а-ак… – призыватель уже не моргнул, а крепко зажмурился. – Первая любовь, ах, простите, влюблённость… а я улетел слишком далеко и слишком надолго… а у них там совместные тренировки, то-сё… ладно, этого можно было ожидать. Хорошо хоть не с Ланнатом… или ещё кем. Тоже, видать, не захотела полностью рвать связи. Ладно! Один вопрос: как давно?

– Письмо дошло неделю назад. Если ты про «когда узнал».

– Фрасс! Я не об этом!

– А я тебе о том самом и не скажу. Из письма вообще мало что можно понять, кроме того, что Рикс и Эонари вроде как смотрят друг на друга не вполне так, как положено просто хорошим знакомым, и чем дальше, тем сильнее. А в письме пытаются прозондировать почву на предмет, что ты подумаешь, если они…

– Да что я могу подумать?! – прошипел Мийол. – Пусть творят, что хотят, к демонам! Мы же свободные люди в свободных отношениях, что тут такого? Фрасс! Где тут у нас был самогон по пробному алхимическому рецепту?

– Сын…

– Ничего не знаю и знать не хочу. Я глава семьи и имею право… отпраздновать новости. Не бойся, впадать в запой на недельку-другую не намерен. Просто хочу… запить сюрпризы. Говорят, алхимия этого сорта… помогает расслабиться – вот и проверю.

– Я проверял. Не помогает.

– А я всё равно проверю!

Ригар вздохнул.

С другой стороны, сын справился лучше, чем ожидалось. Наверно. Если сдержит слово и не впадёт в запой. Но… он не впадёт. Не тот характер и воспитание не то.

Правда, всё равно может наделать глупостей. Если…

– Сын.

– Папочка?

– Ты теперь весь остаток жизни будешь мне об этом напоминать?

– Почему нет? Это же работает! И мне нравится твоя реакция.

– Смотри, не склонись к садизму. Я, собственно, что сказать хотел… если соберёшься – ну, резко так – узаконить отношения с Санхан, пока и она не убежала…

– Нет.

Ригар посмотрел в лицо развернувшегося Мийола – и осознал накопившиеся изменения. Внезапно так. Они приходили постепенно, шаг за шагом, прямо под его замылившимся взглядом.

И вот теперь как-то резко… просуммировались.

Приехав в Лагор и оставив стезю Охотника, сын начал отпускать волосы. Нынче он, как уже сказано, стягивал их в хвост, чтобы не болтались. В результате они полностью открывали его лицо, от высокого и широкого лба до подбородка (где по-прежнему не спешила расти борода… ну да зелья способны не только контрацепцию обеспечить: не хочешь маяться с ежедневным бритьём – что ж, раз в неделю используй нужную мазь, и никаких проблем). Напряжённые занятия с магоклонами не оставили на нём возрастных морщин, но сейчас как-то резко обозначилось, где именно они лягут, когда придёт срок. Пара вертикальных черт меж бровей, носогубные складки, причём левая заметно длиннее и глубже – впору назвать её «линией сарказма»…

Привычка к длительному медитативному сосредоточению и всей жизнью наработанный самоконтроль читались на этом знакомом-незнакомом лице ясно, как никогда ранее.

А ещё физические тренировки под началом мэтра Кемвата сделали сына заметно крепче… в смысле, даже выше и крепче, чем раньше. Если на его лице что-то детское ещё оставалось, то вот тело рассталось с детством, кажется, окончательно.

– Нет, – решительно и твёрдо, но без ожесточения повторил Мийол. – Что бы там ни вышло в итоге, а я всё ещё верю в твои уроки, отец. И в свободные отношения. Что любишь – отпусти, да. И жди,