В тени короля - Ольга Ясницкая

— Ага, — поддакнул Морок. — У меня уже язык к нёбу липнет.

Исполосованная багровыми шрамами спина заслонила Ровену, беспомощно сжавшуюся перед ублюдком и всё пытающуюся защитить свою наготу, чтобы не смотрел, чтобы не прикасался.

Тихий вскрик, пальцы, твёрдо впившиеся ему в плечи, блеск глаз, едва различимый в кромешной тьме: «За что, брат?!»

Нож зазвенел о камень, совсем близко раздался мучительный стон.

«Вернись за мной! Ты должен!»

И снова на него смотрят большие зелёные глаза, полные слёз и надежды… надежды, которую он попрал своей слабостью. Покорился, склонил голову перед мразью, коей следовало бы перегрызть горло зубами, разорвать, раскурочить грудную клетку и вырвать пульсирующее сердце голыми руками.

Ничтожный раб, возомнивший, будто сможет пойти против своих хозяев!

«Ну всё, малёк, приплыл. Гаси его!» — он сжался, защищаясь от посыпавшихся со всех сторон ударов, как вдруг громовой раскат отпугнул их. Харо поднял голову и увидел перед собой скованную ужасом Ровену в цепких лапах ублюдка, упивающегося её беззащитностью и его беспомощностью, как кровосос, исподтишка насыщающийся чужой кровью.

«На что ты надеялся, кретин? Что спасёшь её? Ну и как, спаситель хренов, справился? Бесполезный ты кусок мяса, накаченный дерьмом и транками… Грёбаный выродок! Куда тебе до её сияния, такого чистого, невинного… Она же до последнего верила в тебя».

И снова оглушительный раскат грома: «А это будет с каждым, кто посмеет пойти против своего господина!»

«Ты — никчёмное слабое ничтожество, грязь под ногами».

— Нет… Нет, мать вашу! — он принялся остервенело молотить себя по голове, прогоняя мучительные голоса. — У меня не было выбора!

Этот подонок убил бы её, нельзя было рыпаться, нельзя!

— Забей, дружище, ничего уже не изменишь, — Шестьдесят Седьмой звякнул цепью, переваливаясь на бок. — Кто ж знал, что так получится.

— Мы тоже хороши, — проворчал Нудный. — Знали же, в какую жопу угодили.

— Какая уже разница! — Морок вытянул ноги и, скривившись, хрустнул шеей. — Всё равно мы трупы.

Харо обессиленно привалился к стене и принялся рассматривать решётку. Всё верно, поздно метаться. Но как же не хочется дохнуть на виселице или в пытках! Даже вшивый туннельный пёс и тот умирает с большей честью, в бою или на охоте. Выпал бы ему хоть малейший шанс достойно встретить смерть… Пусть Госпожа не придёт, зато не будет стыдно смотреть в глаза павшим собратьям. Но шанс он свой упустил.

«И поделом, выродок! Предал сестру, подвёл принцессу… С чего ты взял, что способен защитить хоть кого-то? Всю жизнь терпел хер Легиона в своей жопе, а тут вдруг возомнил себя борцом за справедливость. Даже девчонку не смог уберечь, а ещё мечтал освободить свой народ. Жалкая никчёмная тварь! Тварь, способная только прогибаться перед свободными и безропотно выполнять их волю».

Повозка резко дёрнулась и остановилась. Харо приложился затылком о стену, да так, что перед глазами поплыло.

— Вот говнюки! — буркнул Нудный, потирая локоть. — Могли бы поосторожнее.

— Может тебе ещё пуховую перину подстелить? — Морок насмешливо хрюкнул. — Я тут всё сосчитать пытаюсь, сколько до Регнума осталось. Три дня вроде едем.

— Четыре, — поправил Нудный.

— Сегодня ещё не закончилось, так что не в счёт.

— Хорошо, что остановились, — задумчиво проговорил Шестьдесят Седьмой. — Срать охота.

Снаружи донёсся тяжёлый топот и хруст гальки, щёлкнул замок и дверь с протяжным скрипом отворилась. Харо зажмурился от яркого света, ворвавшегося в полумрак повозки. Снова воду принесли и пожрать. За сегодня, кажется, уже второй раз.

— Твоя очередь их стеречь, — по деревянному полу глухо забухали, позвякивая пряжками. — Насмотрелся я уже на их голые задницы.

— Ты у нас сортирных дел мастер, лучше тебя никто не справится, — другой надзиратель тяжело засопел. — Ну и вонища, глаза слезятся! Эй, шлюхины выблевки, вас что, мыться не учили?

Морок обиженно фыркнул, Нудный невнятно пробормотал что-то о душевых.

— Мне б в кусты, — не унимался Шестьдесят Седьмой. — А то здесь напущу!

— Полегче, засранец, будут тебе кусты!

Конвоир помог подняться страждущему и вытолкал его к выходу. Второй выудил из огромной сумки флягу с водой и швырнул её к ногам Нудного. За ней последовали зачерствевшие ломти хлеба.

— Bene comede, псины шелудивые, — издевательски ухмыльнувшись, наёмник выпрыгнул из повозки.

Нудный придирчиво осмотрел свой паёк и брезгливо наморщил нос:

— На нём же плесень!

— А фто фначит бенекомеда? — спросил Морок с набитым ртом.

Харо внимательно наблюдал за дежурившим снаружи надзирателем. Что, если придушить ублюдка и забрать оружие? С остальными вчетвером можно кое-как справиться, а даже если не справятся, то хоть сдохнут в бою как подобает скорпионам. Мысль ему понравилась, но подняться на ноги оказалось куда сложнее, чем он предполагал. Кандалы мешали, тело сопротивлялось, будто он шёл по колено в вязком болоте, и уже после двух шагов пот с лица катился градом.

— Эй, какого чёрта ты там его оставил? — крикнул своему напарнику стражник.

— Да куда ж он денется! — донеслось в ответ.

— Ты что, мозг в борделе в залог оставил? С нас же Коннор шкуры спустит!

— Тогда иди сам дерьмо нюхай, коли за свою шкуру так трясёшься!

Харо шагнул шире, но, не рассчитав длину цепи, потерял равновесие и впечатался плечом в стену. Охранники, увлечённые перепалкой, и ухом не повели.

— Ты что творишь? — прошипел Нудный. — Они ж тебя!..

Что-то со свистом сверкнуло в воздухе. Стоящий поодаль конвоир издал булькающий хрип и рухнул в пыль. И пока Харо непонимающе рассматривал серебряное оперение стрелы, торчащей из горла надзирателя, второй наёмник покачнулся и завалился на бок.

— Что там? — Морок беззаботно зевнул.

Позади послышались брань и крики, испуганно заржала лошадь. Повозку дёрнуло, но Харо чудом умудрился удержаться на ногах. Раздался выстрел, звон стали, снова чей-то крик, и всё резко стихло. За стеной быстро приближались чьи-то шаги. Опомнившись, он зацепился за открытую дверь и выпрыгнул из фургона.

— Здорова, скорпион! — из-за угла вынырнула смутно знакомая рожа.

Харо подозрительно прищурился, рассматривая говорившего: лопоухий с квадратным подбородком, ещё желторотик. Сто Восемнадцатый — знакомый номер…

— Что, не узнаёшь? Регнум, туннели, — подсказал тот. — Ну же, не тупи!

— Да под транками он, чего пристал, — непонятно откуда взявшийся ординарий добродушно похлопал Харо по плечу. — Ну что, брат, с возвращением в стаю.

— Спайк, что ли? — вспомнил он. — А тебя я не знаю.

Ординарий равнодушно пожал плечами и заглянул в фургон:

— Вылезайте, путь свободен.

Из-за здорового бурого валуна показался Шестьдесят Седьмой. Гремя цепями, он неуклюже продирался сквозь колючие заросли, при этом пытаясь застегнуть портки и громко чертыхаясь на застёжку. Выбравшись на дорогу, он наконец заметил трупы и, подняв руки, застыл с