Fallout: Тот, кто бежит по острию - Наиль Эдуардович Выборнов

— И у тебя никогда не было мыслей попытаться перехватить его дело? — спросил я.

Он задумчиво посмотрел на меня, сделал глоток, после чего проговорил:

— А зачем мне это делать?

— Ты забрал его деньги, — пожал я плечами.

— Ну а чего, лучше было бы, если бы они сгорели? Ну и если уж совсем честно, то у меня есть, куда их вложить. Кстати говоря, как раз благодаря еще одному нашему клону. Здесь севернее, в Оклахоме, есть город, называется Гаймон. Там крупный алкогольный завод, им владеет такой же, как мы. Я помогаю ему с расширением дел, торговыми контрактами и прочим. Он платит мне долю.

Гаймон. Что ж, теперь понятно, куда я направлю ноги отсюда. На север, значит. Доставать атлас сейчас как-то ни к месту, но все равно нужно запомнить и отметить.

— А как так получилось-то? — спросил я. — Один, вот, бродит по местам, второй рейнджером подвязался на дамбе Паркеров, третий — помощник шерифа здесь, четвертый — самогонщик… Ну, мы хотя бы с пушками бегаем, а он.

— А у него руки нет, — ответил клон. — Вообще он попался супермутантам, из тех, что тут порядок охраняют. Он говорил, что просто под руку подвернулся, но я не знаю. Так вот, я его выкупил, дал ему денег на дело, мы договорились, короче. Ушел на север.

— Руки нет… — протянул я. — Представляю, что там за бойня была, если он со всеми нашими примочками умудрился потерять руку.

— Супермутанты, — пожал он плечами. — Здешние — совсем не такие, как в Содружестве. Те — зеленые и тупые, бегают с дрынами. А эти…

— Эти из армии Создателя, — догадался я.

— Точно, — кивнул он. — И умников среди них хватает. Но они смогли наладить неплохое общество.

— А почему ты тогда в чистый город не переедешь? — спросил я. — Не верю, что нельзя купить их гражданство и поселиться.

— Там скучно, — ответил он. — Да и… Купить гражданство — да. Найти себе дело по душе — нет. В полицию тамошнюю мне не попасть, а просто сидеть на жопе ровно и глушить вискарь. Не самая хорошая судьба для того, кто пережил столько, сколько мы, верно?

— Верно, — признал я. — Я бы с ума сошел от скуки.

— Так рассказывай, чего ты-то видел.

— Тогда наливай еще, — ответил я, опрокинул в себя остатки виски из своего бокала, и он тут же налил мне еще.

И я принялся рассказывать. Обо всем, что успел повидать, путешествуя по Америке. О том, как работал охотником за головами и охотником на мутантов. О том, какие приключения мне пришлось пережить, о городах и государствах, которые мне удалось посетить, и обо всем остальном.

Он слушал и комментировал, периодически мы выпивали, и ближе к концу рассказа бутылка опустела. Впрочем, он не стушевался, а сходил и принес еще одну, уже холодную. И снова налил.

Я сделал глоток, хмыкнул. Этот напиток оказался интереснее, ведь помимо обычного кукурузного дистиллята в нем чувствовался мутафрукт.

— А прикинь, — проговорил я, чувствуя, что уже совсем опьянел. — Тут севернее, в Альбукерке, есть деревня, называется Корат. Они там работают на железной шахте. Там есть бар, где вместо пива подают брагу из мутафруктов. Потому что у них ничто не растет. Представляешь?

— Брагу? — посмотрел он на меня с ухмылкой. — И люди покупают?

— Покупают, — кивнул я.

— Погоди, — он мотнул головой. — То есть они действительно просто нарезают мутафрукты, заливают их водой, настаивают, а потом продают под видом пива?

— Точно, — кивнул я.

Он вдруг помрачнел и пристально посмотрел на меня. После чего проговорил:

— Ты ведь не синт, верно?

Я как раз делал глоток виски, а услышав это, поперхнулся. Отложил бокал, посмотрел на него и спросил:

— Почему ты так думаешь?

— Что-то в тебе есть, — пожал он плечами. — Не до конца понимаю, что именно. Но анализатор лжи при общении с тобой сбоит постоянно. Такого с другими клонами не было. Так что, ты оригинал?

— Я не знаю, — я покачал головой, подумал, а потом ответил. — Сложно сказать, если честно, но я в это верю просто. Пять Михаилов, которые я встретил до этого, были синтами.

— Как ты проверил? — задал он следующий вопрос.

— Убил их, — ответил я. — На бедренной кости у любого синта есть клеймо Института. Ты сам об этом знаешь, если у тебя такие же воспоминания, как и у меня. Нам ведь не раз приходилось искать сбежавших синтов.

— Да, — подтвердил он. — Ну и жесть мы творили.

Он выпил еще немного виски, после чего посмотрел на меня и спросил:

— Ты пришел убить меня, так?

— На самом деле да, — я кивнул. — Понимаешь… Мне говорили, что синтов было десять. Мне показывали вас всех, вы в ряд стояли. Тогда я сбежал. И мне нужно найти всех, чтобы понять, настоящий я или нет.

— А тебя ничего в этом не смущает? — спросил он. — Мы ведь говорим, думаем. Почему мы по-твоему не имеем права на жизнь?

— Потому что настоящий-то я, — спокойно ответил я. — Кому нравится, что по Америке бродят его копии? Сам-то подумай… Когда я гнался за одним из вас, меня постоянно принимали за него. Несколько раз пытались убить за то, что он сделал. Ну и как ты сам считаешь? Допустим, решу я осесть, а потом за мной припрутся охотники за головами, потому что кто-то из вас что-то натворил.

Он выдохнул, потом взял бутылку, выдернул пробку и сделал несколько глотков прямо из горла. И протянул мне. Я принял, выпил тоже. Если честно, то в этот момент я опасался, что он нападет на меня. Но почему-то поверил, что этого не будет. Не такой он человек.

Или не человек. Машина.

Да хрен его знает, кто их разберет. В Институте меня учили, что это не люди, что у них нет самосознания, что они — всего лишь инструменты, которых сотворили специально. И никто не мог объяснить, зачем они похищают людей и меняют их на синтов. Если уж совсем честно, то какие-то