Пылающие небеса - Кайла Стоун

сумрачными громадами машин, домов и деревьев. Волк поднялся на ноги и молча последовал за ней. Так они и ушли.

— Хорошее избавление. — Сайлас посмотрел на огонь.

Уиллоу только рассмеялась.

Мика резко встал и пересек поляну, обойдя костер и остановившись перед ним.

Габриэль удивленно поднял глаза. За неделю, прошедшую с тех пор, как они покинули ферму «Свит-Крик», они почти не разговаривали. И хотя Мика уже не казался таким сердитым, между ними все еще оставалось глубокое напряжение, зияющая пропасть, которую Габриэль не знал, как преодолеть.

Он солгал Мике и предал его — предал брата, которого поклялся защищать столько лет назад, когда их мать умерла от рака, а отец исхудал от горя и Шелка. В то время, когда только они остались против всего мира.

Каждую ночь перед сном Габриэль повторял про себя слова, которые так хотел сказать и услышать в ответ: «Только мы. Всегда». Он не был настолько наивен, и не верил, что когда-нибудь снова услышит эти слова от своего брата. Но он все равно хранил их в своем сердце.

— Что такое? — спросил Габриэль.

— Я могу тебе доверять? — ответил Мика ровно, лицо его было напряжено, выражение не поддавалось прочтению.

— Да, — без колебаний ответил Габриэль. Он не мог ни на что надеяться. Он не позволял себе надеяться, верить… но сел прямее, сердце учащенно забилось.

Мика повернулся к Джерико, который стоял в полутьме, повернувшись к дому, но все еще прислушиваясь.

— Думаю, нам следует снять с него наручники.

Все замолчали, наблюдая за происходящим. Габриэль не двигался, не говорил. Какая-то часть его души боялась разрушить это заклинание, чем бы оно ни было. Что делал Мика? О чем он думает? Его лицо оставалось непостижимым, свет костра отражался в линзах очков.

Джерико потер свою квадратную, покрытую щетиной челюсть и долго смотрел на Мику. Он был широкоплечим и мускулистым, его смуглая кожа темновато поблескивала в свете костра. Джерико был жестким и бескомпромиссным, приверженцем правил, и именно поэтому Габриэль все еще находился в плену, закованный в наручники.

— Полагаешь, ему можно доверять?

Мика прочистил горло.

— Я думаю, он доказал это своими действиями. У него было много шансов сбежать, но он не стал. Он имел много возможностей выступить против любого из нас, но он этого не сделал. Он сражался вместе с нами.

— Чтобы сохранить свою жизнь, — проворчал Хорн.

Габриэль промолчал. Он не мог выступать. Это решение было не в его власти. Он стиснул зубы и ждал, хотя каждая косточка в его теле трепетала от темной энергии.

— И другие, — настаивал Мика. — Он чуть не погиб, спасая Амелию.

Сердце Габриэля сжалось. Он не умер, как должен был. Вместо него погибла Надира.

— Может быть, мы дадим ему шанс, — дружелюбно сказал Финн. Он запихнул в рот кусок крольчатины, затем оторвал еще один от кости, которая в его больших руках напоминала зубочистку.

— Он — Новый Патриот. — Уиллоу бросила на него колючий взгляд. — Террорист. Не забывай, что он сделал.

— Я не забываю, — тихо, но твердо сказал Мика. — Но мы идем в опасный город и не знаем, с чем столкнемся. Нам нужен каждый боец. А Габриэль умеет сражаться и защищать.

— Когда он этого хочет, — пробормотала Уиллоу себе под нос.

Габриэль не обращал на нее внимания. Он знал, почему она его ненавидит. Его люди убили ее сестру и мать на «Гранд Вояджере». Но ненависть Уиллоу была необидной. Он и так ненавидел себя больше, чем она когда-либо сможет.

— Я доверяю твоим суждениям, Мика. — Джерико жестом попросил Габриэля протянуть руки в наручниках. Джерико ввел код. Наручники разомкнулись и упали на землю. Вот так просто и легко.

Габриэль сгибал и разгибал пальцы и растирал израненные запястья. Он понимал, лучше не верить в то, что это значит нечто большее, чем есть на самом деле. Он был силен. Он умел драться. Он был полезен группе, но не в наручниках.

Они поверили и решили, что он не убьет их во сне. Но до уважения было еще далеко. Или их прощения.

— Спасибо.

Мика вернул наручники Джерико. И мрачно улыбнулся Габриэлю. В его глазах мелькнуло что-то. Не отпущение грехов, а кое-что другое. В его взгляде уже не отражались горечь и упрек, как раньше.

Габриэля осенило. Амелия, должно быть, рассказала Мике правду о вирусе «Гидры». Ему было неприятно, что Мика считал его способным на такое злодеяние. Он конечно виновен в большом зле, но не в этом. У него и так за плечами целая жизнь грехов.

Габриэль внимательно посмотрел на Амелию. Она невозмутимо наблюдала за ним. Ее прекрасное лицо было словно высечено из алебастра, белокурые волосы подстрижены неровной бахромой, льдисто-голубые глаза оставались непоколебимы.

Он кивнул в знак благодарности. И, что удивительно, Амелия кивнула в ответ.

Габриэль старался не обращать внимания на тесноту в груди и покалывание, распространявшееся по всему телу, когда Амелия смотрела на него. Ему хотелось откинуть ее волосы за ухо, наклонить подбородок к себе, почувствовать ее дыхание на своей коже и ее губы на своих. Габриэль хотел обнять Амелию и больше никогда не отпускать.

Но это была несбыточная мечта, тщетная и бесполезная. Чем быстрее он перестанет этого хотеть, тем лучше. Правда заключалась в том, что некоторые вещи невозможно исправить, как бы сильно ты ни сожалел о них, как бы сильно ни желал, чтобы все сложилось иначе.

Габриэль знал это. Но как же легко было забыть.

Джерико со вздохом поднялся на ноги.

— Выспитесь, друзья. Нам нужно отдохнуть как можно лучше.

— Я подежурю первым, — предложил Габриэль.

Он взял горсть грязи и бросил ее в костер. Искры заплясали в воздухе, как будто сто пар красных глаз, наблюдающих за ними в ночи.

Глава 3

Уиллоу

Конечно, не так Уиллоу хотела провести свой восемнадцатый день рождения, но выбирать не приходится. Не в эти дни.

Слабеющие смартфлексы Амелии и Джерико по-прежнему фиксировали время и дату, хотя и не делали почти ничего другого. Утро восьмого декабря выдалось холодным и неласковым.

Уиллоу заставила Бенджи надеть сразу три рубашки с длинными рукавами, которые они раздобыли в чьем-то гараже в нескольких милях отсюда. На голове у него была бирюзовая вязаная шапка, низко надвинутая на глаза. От яркого цвета, выделяющегося в серо-коричневом мире, у нее защемило сердце. Бирюзовый цвет любила ее сестра Зия.

Небо было пасмурным, накрапывал тоскливый моросящий дождь, и в нем поднимались столбы дыма. Листья на деревьях пожухли и побурели, цепляясь за бесплодные ветви вопреки наступающей зиме. Белая