Мийол-алхимик - Анатолий Михайлович Нейтак

— Учитель?

Сфера Тайны Ригетта прекратила работу.

— Можешь быть свободен.

Не смея медлить, Мийол поднялся в полный рост, поклонился и вышел прочь. При этом совершенно иррационально ощущая себя виноватым.

Хотя почему — иррационально?

Не далее как вчера, наблюдая за ощущениями Ригара, слушающего тот же самый рассказ о налёте нагхаас и чудесном спасении от него, призыватель с помощью эмпатии распрекрасно уловил, как именно реагировал отец на те или иные, гм, подробности. А Никасси… у неё просто гораздо лучше развиты навыки самоконтроля и скрытности. Транс так и вовсе возводит эти навыки в степень…

Но умение хорошо прятать чувства не уменьшает их остроты.

Сверх того Мийол знал, притом не с чужих слов, но по личному опыту: страх за других режет кратно глубже и больнее, чем страх за себя.

Доставлять беспокойство почтенной ему не хотелось и не нравилось. Однако одновременно такая её реакция… радовала. Потому, что за чужих разумных не боятся — а коль скоро Никасси за него беспокоится… право, это намного лучше равнодушия или чисто деловых отношений!

…однако доставлять беспокойство можно по-разному, как он вскоре убедился.

— Они сделали что⁈

— Подрались, — повторил Ригар. — В лаборатории. По итогам… вмешательства целителей не потребовалось. Материальный ущерб тоже не особо велик, ну, по нашим новым меркам: всего-то около сорока клатов.

— И где эти… — призыватель проглотил просящееся на язык слово. И второе. И даже третье. Прижмурился на миг и вложил часть эмоций в интонацию, — эти?

— В библиотеке. Должны, — тут отец бледно усмехнулся, также прибегая к выделению тоном, — штудировать теорию.

— Вот как.

— Я постарался устроить им лёгкую психологическую пытку: напомнил, что лаборатория — твоя, испорченные реагенты с побитой посудой — твои, мезонет тоже твой и именно тебе решать их, кхем, участь по возвращении. Так что ты уж постарайся простить их не слишком быстро.

— Простить? — нешуточно изумился Мийол.

— Вот. Именно так и говори.

— Я ещё и не так поговорю. В лаборатории! Фрасс!

Сфокусировав ауру и сигил, благо что расстояние позволяло, призыватель сосредоточил внимание на аурах в библиотеке, считывая ситуацию. И… остался не замечен. Хотя вообще-то в конкретно этот момент совсем не старался скрываться.

— Они ещё и там продолжать удумали? — незамедлительно и нешуточно изумился он.

После чего перешёл от считывания к подавлению, одновременно зашагав к драчунам.

Медленно.

Перед очередным непростым разговором следовало успокоиться — ну и помариновать этих ожиданием неопределённых кар свыше… подольше.

Однако и не слишком долго. Не похоже, чтоб парочка, как выражался Ригар, косячников в полной мере сознавала глубину своего заплыва. Ауру куратора-то они ощутили — когда Мийол пускал её в ход для создания нужного впечатления, мало кто оставался глух — но оба скорее злорадствовали в адрес соседа, чем проникались собственной виной.

'Ничего. Сейчас я им вложу… страха божьего. Они у меня вострепещут во храме Олмара!

Жеребцы стоялые, Уллур их возлюби!'

…в некотором роде всё это тоже явилось следствием изменений политики в алхимическом отделении гильдии. Да-да, тот же самый, обросший следствиями второго и третьего порядков указ «Об укреплении вертикали обучения».

Когда Никасси на организационном собрании рабочей группы сказала, что каждый базилар помимо ассистента обязан взять в подшефные от двух до трёх неофитов либо кандидатов, Мийол не стал особо долго перебирать и раздумывать, а поддался хватательному рефлексу.

Первым делом он предложил стать подшефным Немеру ян-Фалушмор, потому что знал его и верил в потенциал кланнера, пусть даже тому на момент прибытия в Лагор стукнуло двадцать восемь. Второй, кому призыватель предложил сотрудничество, Совор аун-Лагор, отличался от первого подшефного почти предельно. Клановый принц — и в пику ему отпрыск серосписочных. Перестарок — и шестнадцатилетний претендент на гениальность, пиковый эксперт, способный прорваться в любой момент. Угрюмый меланхоличный молчун — и энергичный, склонный к балабольству холерик. Иммигрант — и автохтон.

Даже чисто внешне эта пара контрастировала, будто подобранная нарочно.

Немер предпочитал носить тёмное и немаркое, не только лишь в лаборатории прикрывая как можно большую часть своей безволосой кожи. Внешний генный маркер своего клана — ромбовидный бело-серый узор, экзотический и привлекающий внимание — он предпочитал не выпячивать. В основном потому, что маркер этот принадлежал малоизвестному и слабому клану… ну, призыватель на его месте руководствовался бы именно этим соображением, а что там на самом деле двигало Немером — да боги его знают!

Совор, в свою очередь, одевался легко, ярко; свою буйно вьющуюся (а то и завитую — Мийол не вникал) гриву до лопаток, от природы всего лишь каштановую, красил фиолетовым и жёлто-зелёным; на руках, ногах и шее таскал дешёвые, но стильные фенечки (тоже пёстрые), а также имел коллекцию цветных очков без диоптрий, но с линзами разнообразной формы…

Ещё сильнее они могли отличаться только в одном случае: если бы Совор был девчонкой.

Правду сказать, на девчонку он и впрямь смахивал: лёгкий и гибкий, не столько тощий, сколько всё же изящный, гиперэмоциональный, невысокий, тонкокожий… ян-Фалушмор с его изрядно массивным телосложением и широкой костью, стоя рядом, казался ещё старше и мужественней, чем на самом деле.

Ну и наоборот, ага.

…хватательный рефлекс бездумен: на то и рефлекс. И как многое бездумное, он осложняет жизнь. По отдельности подшефные были перспективны. Но вместе? Ой-ой.

Не успел ещё при знакомстве Мийол совершить взаимное представление, как аун-Лагор аж подпрыгнул, ткнул в Немера обеими руками разом и выпалил:

— Это что за лысый мутант, а, шеф? Из какой чернолесской дыры ты его выколупал? Или он не мутант, а просто больной? Надеюсь, это не заразно: мне точно не пойдёт лысина!

Да, ян-Фалушмор по натуре молчун — но опыт есть опыт: он компенсирует склонности, если есть на то желание и нужда. Вполне вероятно, что провинциал готовился встречать нападки со стороны лагорцев, готовя разной степени едкости ответные фразы. И потому Мийол, несколько шокированный безобразной выходкой Совора, не успел остановить второго подшефного.

Который уж ответил, так ответил:

— Похоже, бескультурные вопли и вульгарные ужимки отдельные экземпляры говорящих считают за главный знак цивилизованности…

— О! — усмехнулся аун-Лагор. — Говорящее! Считающее себя вкрай умненьким.

—…многоуважаемый Мийол, — продолжил Немер, без труда сохраняя внешнюю бесстрастность с оттенком брюзгливости, — развейте мои сомнения: это пёстрое существо какого пола? И если мужского, что сомнительно, то оно не пытается ли выражать свою симпатию через эпатаж? Потому что если да, то его потуги безнадёжны: я его уже не люблю и не полюблю впредь.

Усмешка Совора вмиг обратилась оскалом. Но продолжить обмен колкостями, больше всё же смахивающими на оскорбления, не успел. Призыватель надавил на обоих аурой, велел молчать и слушать, после чего всё-таки представил их.

Поздно.

Первое впечатление создаётся только раз, а на кривом фундаменте построится лишь кривое. Как парочка собачилась при знакомстве, так продолжила сию дурную традицию и в дальнейшем. Притом явно не дружески подтрунивая: Немер совершенно не собирался прощать зримую вульгарность соученика и атаку на внешний генный маркер своего клана; Совор ничуть не больше него собирался мириться с тем, кто усомнился в его мужественности и хуже того — половой ориентации.

Напротив, он явно собирался воевать с ян-Фалушмором до полной капитуляции. При этом быстро доказав, что одно из своих прозвищ, ещё не закреплённых официально — Скандалист — заслужил сполна. А Мийол-то ещё дивился: чего это столь перспективный, в самом деле близкий к гениальности кадр до сих пор не взят никем в ассистенты?

А вот не взят. Никем.

Только задним числом удалось сообразить: сообщество базиларов Сарекси отнюдь не будет благодарно за пополнение их рядов человеком с такими манерами и эпатажной внешностью, что сошла бы за преимущество разве среди персонала Домов Удовольствий. Потому что одно дело — самостоятельный прорыв: личная гениальность до некоторой степени искупает эксцентричность и даже более тяжёлые недостатки характера. Но стать этому пусть даже внешним учителем?

«Разглядеть драгоценность в грязи и помочь занять достойное место» хотел бы каждый маг; но при этом почти никто не соблазнился бы статусом того, кто «притащил в приличное общество скандальную фигуру лишь для того, чтобы примазаться к чужой славе».

Увы, репутационные потери при отказе от подшефного тоже выходили немаленькие. Даже, вероятно, побольше потерь от «примазывания». Это ведь что получается: раз Мийол отказывается от принятого решения и от того, кого вроде бы решил продвигать — значит, решение принимал не взвешенно, без приличного