Весны не будет - Алексей Гордионок

Он тяжело вздохнул от безысходности или от отчаяния…

— Всем слушаться Алекс. Она дело говорить. – Хоть он и произнёс эти слова, но был явно этим недоволен.

Тучи вновь сгущались, а это означало, что долго находиться на таком холоде не рекомендуется. А лучше побыстрее найти укрытие, пока это погодное явление не нашло нас.

Всё шло по плану. Мы разделились на несколько групп по два человека. Я взяла себе этого офицера в команду, а остальных отправила друг с другом. Да, они справятся. Если же нет – их проблемы.

Осматривая квартиру за квартирой, многие из них были уже пусты. Здесь не было явных признаков жизни: мебель растаскана, что-то разбито, окна выбиты – словом – ничего такого, что намекнёт, что здесь кто-то мог.

Первый этаж мы прошли быстро, затем перешли на второй, третий. Вот на третьем уже было интересно. Две из четырёх квартир закрыты. Я подала знак, что пытаюсь открыть дверь, а он меня прикрывает. Потянув за ручку – дверь не поддалась. Прислонив ухо к двери, я услышала перезарядку ружья:

— Ложись! – мгновенно крикнула я и в эту секунду дробь оставила несколько отверстий в двери.

— Поганые ублюдки! Я не дам вам забрать моего ребёнка! – ещё раз выстрелив опять послышалась перезарядка.

Лейтенант быстро отполз в сторону и поднялся, а я заняла позицию у двери, ожидая очередных выстрелов. Перезарядку он делал быстро и рано или поздно патроны должны закончиться. В крайнем случае он всю дверь разнесёт так, что уже можно будет сквозь отверстия в ней, пришить его.

— Давай сдавайся! У тебя нет шансов! – крикнула я стрелявшему.

— Ни за что! Вы только и делаете, что забираете их! Вы не спасаете, отнимаете надежду на жизнь!

— Ошибаешься! Давай мы зайдём и мирно поговорим?!

— Черта-с два! – очередной выстрел пробил дыру в двери. Лейтенант быстро сориентировался и выстрелил ему по ногам.

Послышался грохот и плач ребёнка и много матов, которые последовали за этим. Мы быстро вошли в квартиру.

Истекающий кровью мужик, корчившийся от боли. Рядом с ним сидела девочка лет пяти и плакала. Её можно было понять. Точнее – её лучше бы вообще не понимать. Лучше было бы если б она это не видела.

— И зачем это всё было? Ты же понимаешь, что сопротивляться военным — это бессмысленно?

— вы… непохожи… на других… — говорил он, зажимая зубы от боли. – Вас я ранее здесь не видел. Кто вы?!

— Это не важно. Важно то, что ты оказал сопротивление и удерживал ребёнка здесь. В этих условиях – где ничего нет! Вместо того чтобы сдаться и вести нормальную жизнь где-то в другом месте.

— Ага… на том свете!

— О чём это ты?!

— Не прикидывайся… дурой… спроси своего лейтенанта, его я уже видел… не раз…

— вы сами виноваты, оказывая сопротивление военным. Вас просили покинуть город спокойно, почему вы этого не сделали, а начали нападать на нас?

— Мы начали нападать?! Дамочка… вы ни хрена не знаете…

Послышался выстрел рядом со мной. Я сначала закрыла глаза, затем услышала крик ребёнка, а затем открыла глаза и увидела лужу крови, в которой лежал этот мужчина. В его голове было маленькое, круглое отверстие, проделанное пулей.

— Какого чёрта?! Он не был опасен!

— Слишком долгая болтовня. Не люблю я это. Они оказывали сопротивление в первый раз и положили одну группу, которая сюда пришла по мирному. Это расплата.

Мне само́й хотелось пристрелить его на месте. Никакая месть не играет роли в том, чтобы убивать того, кто не может оказать никакого сопротивления. В крайнем случае его можно было оставить истекать кровью и дальше и он бы сам умер от кровопотери. Но это…

—У меня складывается стойкое впечатление, что ты мне чего-то не договариваешь.

— Во-первых не ты, а вы, во-вторых не твоё дело. У тебя есть задание, и ты обязана его выполнить! Что-то не нравится, можешь катиться на все четыре стороны, туда, откуда пришла.

Его физиономия была стрёмной. Теперь он больше не казался таким спокойным и отличным, он показал своё я. Нужно ли мне показывать своё? Да в принципе он и так уже знает меня, но не до конца.

— Во-первых я выше тебя званием, во-вторых – мне плевать, что ты думаешь о том, куда мне стоит соваться и куда нет. Это моё дело.

— Послушай меня… — только он хотел напасть на меня, как я быстро увернулась, а затем приставила оружие к его голове.

— Нет, это ты послушай меня: наш разговор не закончен.

— Лучше пристрели, я всё равно не скажу. Я обещал ему…

— Своему командиру? Не переживай. Он не узнает, что ты рассказал. — Я убрала от его головы оружие, он почти успел повернуться ко мне, как тут же ему в грудь вонзился нож. Лейтенант упал на пол, но был пока в силах говорить.

— Ну и дура ты… захрипел лейтинанта.

Я вдруг вспомнила, что на это всё смотрит девочка, которая сидит и ревёт рядом с убитым отцом.

— Эй, как тебя зовут? – обратилась я к девочке.

— Оля…

— Оленька, дорогая… пойди пока в другую комнату, пока мы тут обговариваем свои дела. А потом мы разберемся, как дальше быть ладно? — девочка покивала головой и ушла за стенку. Я же продолжила пытаться узнать правду у того, кому осталось совсем немного. – Продолжим? Слегка надавив пальцем на нож, я видела как ему больно. – Говори! Что стало с прошлой группой?! Почему он сказал, что вы отбираете детей?! Либо ты отвечаешь, либо твоя смерть будет настолько напрасной, что тебя ни примут даже в ад! Останешься блудной душой скитаться!

— Ты что… проповедник? – тяжело дыша произнёс он.

— В каком-то смысле. Можешь исповедаться мне, разрешаю.

— Я ничего не знаю! У нас был приказ, зачистить этот сектор и забрать отсюда детей! Я не вру!

— Зачем они вам?!

— Не