Зона мутации - Прялухин Александр

на зубы и когти, лежат сейчас и гниют. А другие пошли дальше по своим нелюдским делам. Знаешь, почему? Потому что у них были долбаные пики и черт знает какие топоры – каменные, что ли… Я почему-то не разглядел.

Герман не оценил шутку.

– Ты их… это… кхм… ощупывал? Как узнал про раны?

– А я любопытный, – ответил Старик. – Конечно ощупывал, чтоб тебя! Как еще я мог об этом узнать?!

Герман развернулся в сторону стариковского дома.

– Идемте обратно, а то у меня от вони сейчас картоха обратно полезет.

Птицы, отлетевшие было в сторону при появлении людей, снова стали спускаться: пир у них обещал быть долгим.

Герман уже повертел в мозгу все детали головоломки, попытался сложить их так и эдак. Главный вопрос у него почти созрел и он даже открыл рот, чтобы задать его, но прозорливый Старик ответил раньше.

– У них, знаешь ли, случился скачок в развитии. Иного объяснения я не вижу. Или…

– Или что?

– Или кто-то постарался, чтобы на свет появились умные нелюди. Сейчас они расправились с отсталыми соплеменниками, а завтра… дойдет очередь и до людишек. Так что ты расскажи Ратнику, пусть будет готов.

Крил видел, что Дашка шла мрачная, погруженная в свои мысли. Видимо, побоище тоже произвело на нее впечатление, хоть он и не мог понять – почему? Подумаешь, одни нелюди поубивали других, велика беда! Их это сейчас вообще не должно беспокоить, у них впереди свои трудности.

– Так не должно быть, – сказала девчонка. Она чувствовала, что те, с палками и топорами, были похожи на нее.

– Чего не должно быть? Дохлых нелюдей?

– Того, что они начинают придумывать средства для убийств. И так уж заняли почти весь мир, люди остались лишь в северных землях, зачем же умножать жестокость, уничтожать себе подобных?

– А ты думала, у них это будет как-то иначе? Не так, как у людей? Погоди, когда-нибудь – не при нас, конечно, а потом, гораздо позже того, как сдохнет последний человек – мутанты напридумывают оружие не хуже, чем у древних и устроят свой конец света.

– Очень не хочется в это верить… Знаешь, Крил, я должна…

Девчонка замолчала, оборвав себя на полуслове и, то ли забыла, о чем хотела сказать, то ли вовсе передумала говорить – шла нахмурившись, сжав зубы.

– Что? – не вытерпел он.

– Я должна тебе кое-что рассказать. Но… Пожалуй, не сейчас.

– Почему не сейчас-то?

– Надо найти нужные слова. Все, не спрашивай больше! Я расскажу, когда придет время.

Парень лишь в недоумении пожал плечами: “пойми этих женщин – то хочу, то не хочу”.

Он снова спал с ней в обнимку. Даже когда Дашка, спасаясь от лишнего тепла, отодвигалась, пихала его во сне руками, словно надоевшую, ненужную уже грелку, он цеплялся за рукав ее рубашки и не отпускал – хотел чувствовать, что она рядом. Только утром девчонка повернулась к нему спиной и опять прижалась, потому что огонь в очаге уже погас и в темную комнату стал проникать холод.

Кто-то чиркнул огнивом, подпалил древесную хламовщину, подкладывая к ней щепки, а потом и поленья.

– Надо собираться, – проскрипел хозяин старческим голосом. – Со слепым у вас быстро идти не получится, а мне еще обратно потом шлепать.

Заворочались, зазевали, разлепляя заспанные глаза. Доели вчерашнюю картошку и по случаю прощания даже заварили грибной чай. Молча швыркали его, обжигались, но снова тянулись губами к горячим кружкам, втягивая в себя пахучее пойло, разливающееся внутри приятной теплотой. После такого, пожалуй, можно было и весь день прошагать.

Когда выбрались на улицу, Старик несколько раз проверил – хорошо ли заперта дверь, прикрывающая жилую комнату, да и ту, что снаружи, подергал, погладил. Не говоря ни слова пошел прочь. Посохом задевал одному ему известные приметы, выводившие на старую дорогу, теперь почти невидимую, заросшую кустами, деревьями, занесенную снегом. И все же идти по ней было легче, чем ломиться через лесную чащобу.

Герман пристроился следом за Стариком, Кирюха с Конопатой шли чуть поодаль.

– Думаешь, полдня пройдем? – спросил палач слепого.

– Что тут идти… Без меня, да зная дорогу, вы бы и за час управились. В сущности, и дорогу знать не обязательно – почти прямая она, только перед самым гарнизоном поворот делает. А вот уж на месте сами не найдете! Показывать нужно.

– Что там, Старик? Признавайся, не зря же про фонарики говорил. Подземный ход?

– Есть такое, – нехотя согласился дед. – Вояки чего только не строили. Вот, казалось бы, небольшой город, ничего в нем особенного – станция-шманция, лесопилки-фигнилки… А прорыли зачем-то под ним от самого гарнизона нору. На кой, спрашивается?

И сам себе ответил:

– Значит, была надобность. Знал бы про нее хоть что-то – просветил бы вас. А так… Идите осторожно, пукалки свои наготове держите. Мало ли что.

По зарослям хорошо видно было, где лес, а где дорожное полотно деревья взломали, заняли, как захватчики занимают и осваивают чужие территории. Поднимешь голову, посмотришь на высоту елей и сосен, и сразу ясно – здесь дорога проходила.

Когда они оказались у поворота, Старик замедлил шаг, но лишь на мгновение. Стукнул посохом в одном месте, другом, повернул, куда следует. А меньше чем через тысячу шагов они вошли на территорию гарнизона. Дикий мир поглотил его почти полностью, не осталось ни одного хоть сколько-нибудь целого здания. Даже развалин, зазубрин от каменных стен не осталось.

– Тут же нет ничего, – удивился Герман. – Холмы только.

Старик потряс своей палкой угрожающе – “не мешай!” Он медленно поворачивался, приподняв голову кверху: то ли воздух нюхал, то ли звуки слушал. А может и еще каким чувством окружающий мир ощупывал, кто его знает…

– Сюда! – сказал так уверенно, будто на карту посмотрел.

Прошел между холмами, ткнул посохом в сугроб. Снег провалился в отверстие, увлекая за собой рыхлые края. Через пару мгновений перед ними уже темнела дыра, в которую мог пролезть человек, а то и не один.

– Все, ребятушки. Довел вас до места!

Герман подошел ближе, осторожно заглянул вниз.

– Глубоко там?

– Понятия не имею, не прыгал, – ответил Старик.

– А откуда знаешь, что ход ведет куда нужно?

– Другие проходили, рассказывали. Гнилые людишки, но мне бы врать не стали, это я тебе точно говорю!

Дед потрогал каждого из них рукой