Пустоши Альтерры, книга 3 - Александр Казанцев

Он бегал — без стыда, не пытаясь сохранять гордость или лицо перед ревущей толпой. Просто бегал: по кругу, по спирали, по широкой дуге арены — как угодно, лишь бы не остановиться. Против такой глыбы любое промедление или попытка сопротивления в лоб станут смертным приговором.

Гигант никуда не спешил, просто делал очередной шаг, каждый раз тяжёлый, глухой, отзывающийся в земле ударом сваи. Он поворачивался за Мраком медленно и уверенно, без раздражения, даже с улыбкой, отчего глаза, смотревшие сверху вниз сквозь узкую прорезь шлема, холодно и весело поблёскивали. Противник отлично понимал: время, вес и сила полностью на его стороне, и торопиться ему незачем. Толпа на трибунах уже заходилась в восторженном визге и диких выкриках, предчувствуя скорый финал:

— Давай, караванщик, пляши!— Беги, Бритый!— Щас сожрёт, как мясо с вертела!

Мрак игнорировал, продолжая методично двигаться, уклоняясь лёгкими изгибами корпуса, перетекая из одного переката в другой. Но дыхание уже сбивалось, лёгкие начинали гореть, сердце билось в грудной клетке отчаянно и быстро, как у загнанного зверька. На каждый тяжёлый шаг гиганта он делал десять коротких перебежек, и это не могло продолжаться долго — соперник просто шёл по кругу, отдыхая и выжидая удобного момента.

Вымотать его не выходило. Гигант и не собирался гоняться за ним, просто терпеливо ждал, когда противник сделает ту самую ошибку — споткнётся, нога взрежет песок, когда пыль сыграет свою злую шутку, и расстояние между ними резко сократится до одного короткого удара, после которого всё закончится.

И эта ошибка случилась. Очередной прыжок, разворот, и Мрак неудачно приземлился, нога соскользнула на рыхлой пыли, тело резко качнуло в сторону, и он инстинктивно выкинул щит вниз. Металл щита больно ударил по ноге, и в этот момент острая, неожиданная боль прорезала кожу чуть выше колена — чётко и тонко, будто кто-то провёл по ней бритвой.

Он резко опустил взгляд вниз.

Кромка щита оказалась проржавевшей и шершавой, с острыми зазубринами, торчащими вдоль металла, похожими на зубья старой, небрежно брошенной пилы. Это не был тупой и бесполезный обод, как он считал поначалу, а почти готовое, грубое, но рабочее лезвие.

Щит не был защитой, это оружие.

Вот оно, — вспыхнула в голове простая, ясная мысль.

Гигант уже шагнул ближе, навалившись всей массой вперёд, и земля под ним снова глухо вздрогнула. Он приближался, чувствуя момент. Мрак вдруг улыбнулся — впервые за всё время боя, и ухмылка стала уверенной и хищной. Щит в его руке чуть приподнялся, теперь уже иначе — не для защиты, а готовясь к удару.

Иногда жизнь ставит перед выбором, похожим на прыжок в ледяной омут — таким, после которого невозможно повернуть назад, исправить ход событий или отыграть что-то обратно. Сделал шаг, прыгнул — и остаётся лишь ждать, куда вынесет течение. Может, вынырнешь и вдохнёшь полной грудью, а может, пойдёшь на дно.

Для кого-то это ставка на тараканьих бегах, сделанная под пьяным угаром или отчаянием. Для другого — признание в любви, случайно сорвавшееся с губ раньше, чем мозг успел подать сигнал остановиться. А для Мрака таким прыжком стал бросок в ноги гиганту.

Без плана, чёткой уверенности, страховки — только импульс, резкой вспышкой, и мимолётная надежда, что ржавая, зазубренная кромка щита даст ему хотя бы один реальный шанс выжить.

И он прыгнул.

В последний миг, уже оттолкнувшись от земли, распрямил тело, выставил вперёд щит и позволил инерции сделать всё остальное. Дальнейшее происходило вне зоны его контроля — он проскользнул по пыльной арене между массивных ног противника, ощутив близость чужого тела, жар и вонь пота, почувствовав, где-то рядом грохнул в землю щит гиганта, едва не зацепив его, и в этот же момент ударил сам.

С полной силой, направив рваный, острый, как старая пила, край металла в заднюю часть ноги противника, целясь чётко в натянутое сухожилие. Время, казалось, застыло, растянув мгновение, щит вошёл в плоть легко, словно старый топор, вонзившийся в мокрое дерево. Послышался короткий, неприятный звук рвущегося мяса, затем — глубокий, хриплый, полный ярости и боли рёв.

Мрак уже перекатывался в сторону, уходя от возможной ответной атаки или случайного удара тяжёлым телом, встал, ощущая, как плечо горит от тупой боли, в боку болезненно хрустнуло.

Гигант продолжал реветь, раненым быком на бойне. Одна нога подкосилась и рухнула в пыль, колено ударилось о землю тяжело и глухо, подняв в воздух густое облако серой взвеси. Он пытался встать, упираясь в щит, но теперь лишь беспомощно тащил за собой покалеченную ногу, словно та была привязана к нему тяжёлой цепью. Взгляд стал другим — в нём смешались боль, ярость и глубокое, почти детское удивление. Противник не понимал, как это произошло — только что всё было под его полным контролем, а теперь вдруг оказалось совсем иначе.

Теперь уже проще, — с мрачным удовлетворением подумал Мрак, переводя дыхание и делая шаг в сторону, удерживая противника на дистанции, не торопясь.

Намного проще.

Щит в руке уже не был простой защитой — теперь он превратился в странное грубое лезвие, способное проливать кровь. Атмосфера боя изменилась мгновенно: толпа замолчала, поражённая неожиданным поворотом. Кто-то вскочил с места, кто-то заорал дурниной, ощущая запах победы и азарта: «Давай, Бритый! Вали, вали!»

Мрак медлил. Сейчас ему было нужно не просто убить, а добить — спокойно, грамотно, с холодной головой и расчётом. Права на ошибку не было. Зверь почувствовал кровь, начал закипать, но человек крепко держал поводья, не позволяя внутреннему голосу вырваться наружу и захватить контроль.

“Теперь остались только ты и я, ублюдок,” — медленно подумал он, аккуратно опускаясь чуть ниже, заходя сбоку, выбирая верный угол для следующего удара, и понимая, что противник больше не властелин арены, а всего лишь раненое животное, пойманное в ловушку.

“Теперь ты уже не бог,” — продолжил мысленно, — “всего лишь мишень.”

Гигант не мог за ним гоняться. Сухожилие на ноге, рассечённое до кости, сделало своё дело — теперь каждое движение давалось ему с мучительной болью, а о прыжках и резких поворотах пришлось забыть окончательно. Он застыл в центре арены раненым быком, тяжело опираясь на массивный щит, хватая ртом воздух, а песок вокруг его ноги постепенно темнел, впитывая кровь.

Мрак позволил себе короткую паузу. Всё тело ломило от усталости, рубаха намертво прилипла к спине, горячий пот стекал по вискам, разъедая глаза, дыхание постепенно начало возвращаться — глубокое, осознанное, контролируемое. Он медленно отступил назад, встал в тени