Паргелий - Андрей Деткин

поднялся, подошел к нему. Опустился на корточки, поднял забрало, несколько секунд всматривался в безмятежное лицо с закрытыми глазами, после чего открыл клапан на кармане с ПДА.

Глава 20. К вертолету

Мамай вколол Шефу два шприц-тюбика, дал проглотить таблетку. С бледными губами, неразговорчивый, с рассеянным взглядом, Шеф сидел, прислонившись спиной к осине, вернее, не сидел, а опирался, скособочившись, как мешок картошки, слабо и поверхностно дышал. На удивление, военстал быстро оклемался и сам оказывал помощь. Гриф стоял в сторонке с ВСС через плечо, потягивал сигарету и посматривал на парочку.

Полчаса назад он с Мамаем отволокли Шефа подальше от аномалии. И сейчас находились на относительно открытой местности среди вертикально стоящих деревьев. Военстал сказал, чтобы Гриф оставил пока у себя «винторез», и позволил изъять у невменяемого Шефа оставшиеся магазины к нему. Шеф не возражал, даже был рад, что его избавили от обременительной тяжести. Кроме магазинов и ВСС, сталкер избавил его от трех ручных противопехотных гранат, взялся за лямки вещмешка, как услышал поблизости цоканье, поднял голову. На него смотрел Мамай и качал головой. Гриф пожал плечами и оставил шмотник безропотному Шефу, которому казалось, уже все было до лампочки.

Гриф не сомневался, что кабинетник скоро сдуется, и если пилюли военстала его не приведут в чувства, то Шеф станет им колодкой на ноги.

Мамай присел рядом с раненым, протянул ему банку энергетика. Шеф взял ее слабой рукой, понюхал, сморщился, собрался отдать обратно, но военстал безапелляционно прохрипел: «Чтобы выпил», - поднялся с хрустом в колене, подошел к Грифу. Знаком показал, что не прочь закурить. Молча сталкер достал пачку.

Некоторое время они дымили молча, безразлично глядя по сторонам.

- Короче, сталкер, - прохрипел Мамай, - респект за шкуру. Я твой должник.

- Ага, - равнодушно произнес Гриф, и на этом тема была закрыта.

Они снова стояли в молчании и попыхивали.

- Ты так и не ответил, - спустя минуту заговорил Гриф, - голос потерял где?

- На «жарке», - сипел Мамай, - с бойцами ходили на Росток. Один молодой в аномалию вляпался. Я рядом оказался. - Мамай замолчал, затянулся.

- Вытащил?

- Вытащить-то вытащил, только взамен оставил голос и волосы, - Мамай стянул с головы шлем.

Безволосая лишайчатая от старых ожогов голова выглядела ужасно, кожа на ней была словно сшита из лоскутов красного, розового, желтоватого цветов. Гриф сочувственно покачал головой.

- Хорошо, глаза под очками были.

- Понятно. А по зоне давно ходишь?

- Четыре года с небольшим.

- Немало.

Они снова молчали и курили. Наконец Гриф спросил, вдавливая окурок в землю: - Когда пойдем?

Мамай посмотрел на нанимателя, тот выпил энергетик, и пустая банка лежала на земле у его руки. Шеф уже держал голову, сидел с закрытыми глазами, затылком упирался в ствол и как будто немного порозовел. Надо думать, инъекции и таблетки сыграли свою роль. Военстал подошел к нему, склонился, просипел: - Идти можешь?

Тот, не открывая глаз, поднял руку и неопределенно покачал ладонью.

- Еще десять минут.

Шеф кивнул. К ним подошел Гриф. Он уже не злился на раззяву, которому досталось от аномалии больше всех, и даже немного сочувствовал:

- Ты как?

Тот слабо произнес:

- Так се.

Гриф покачал головой:

- А чего в сторону отошел? Чего к пню-то шагнул? Ведь было сказано идти след в след. Какой черт тебя дернул?

Шеф с минуту молчал, а потом ответил все так же с закрытыми глазами, с трудом разлепляя сухие, сморщившиеся губы: - Меня ветка в бок больно кольнула.

- Ветка кольнула? - Гриф выкатил глаза. - Тебя ветка кольнула?!

Он сам не замечал, как начинал злиться, как на ровном месте, словно от подводного толчка, вздыбилась волна и катит на него и захлестывает.

- Все, хорош, - просипел Мамай, - что случилось, то случилось. Положил руку на плечо сталкера и посторонил.

Когда через десять минут собирались в дорогу, Гриф вдруг вспомнил и спросил:

- Почему ты меня керчем звал, Мамай?

Военстал закинул рюкзак за спину, подкинул, поправляя широкие лямки на плечах, сказал: - Это мы между собой так сталкеров кличем, по последним буквам и черта еще добавили.

- Не любите нас?

- Не так чтобы совсем, среди вашего брата попадаются нормальные, но по большей части… в общем, эта нелюбовь у нас взаимная. Мы вас постреливаем, вы нас.

Гриф понимающе кивнул.

К вечеру этого дня с горем пополам все же дотащились до вертолета. Гриф уже начал сомневаться, что успеют до ночи.

Шеф немного оправился, но все равно был слаб и болезнен, складывалось впечатление, что у него какое-то серьезное внутреннее повреждение. Грифу не нравилась его депрессивная медлительность, потухший взгляд, в котором засел страх, а больше всего его фиолетовые губы. Мамай еще дважды вводил ему инъекции и пичкал таблетками, но это мало помогало. Шефу требовалось полноценное лечение и ни в какой-нибудь медсанчасти, а как минимум в окружном госпитале. Гриф на многое насмотрелся в зоне и многих проводил на тот свет, поэтому знал, как выглядит прелюдия к вечности. И сейчас все признаки были налицо, вернее, на лице Шефа.

Гриф первым заметил вертолет. Тот темной громадой с плавными очертаниями отчетливо угадывался между деревьев. Сталкер подал знак, чтобы все остановились. Мамай, который тащил Шефа, перекинув его руку себе через шею и поддерживая за талию, остановился. С изможденным лицом он смотрел на сталкера и ждал команды. Пальцем Гриф указал направление, куда надо смотреть. Военстал заметил вертолет и что-то зашептал на ухо Шефу. Тот поднял голову, минуту всматривался, затем закивал.

Возле сбитой машины Шеф оживился. Пожара на МИ-8 при падении не возникло, он лежал на брюхе, сильно накренившись на правый борт, опираясь на сломанную и изрубленную лопастями ель. Из задней части фюзеляжа торчала трехметровая труба. При ближайшем рассмотрении трубой оказался ствол черного дерева. Хвостовая балка была сломана и загнута под острым углом, рулевой винт погнут, лопасти несущего винта обломаны, створы грузовой кабины нараспашку. Кругом валялись сухие поломанные ветки, клети, некоторые пустые с открытыми задвижками, в других находились мертвые собаки с непонятными металлическими колбами на ошейниках, деревянные ящики.

Внимание Грифа привлек брезент, из-под которого выглядывала босая нога. Выше щиколотки оранжевая ткань комбинезона зачем-то была стянута черной