Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

императора. Я впал в немилость монарха и был вынужден покинуть Прагу.

Слава и изгнание. Путь почти всякого алхимика.

Итак, я и Келли направились в Краков, где остановились у преданных друзей.

За три дня до того, как съехать из роскошного особняка в Градчанах, я помог Келли (Ариэлю) отнести обескровленное тело Октавиуса Спинолы в Дом-Которого-Нет.

* * *

Черные квадраты окон и прямоугольник двери висели в плотной дымке. Сквозь завесу тумана, странного, не блестящего в свете лампы, просматривались стены призрачного строения, которые казались обугленными. Белесый туман скрывал бесформенное присутствие. Мерещилось, что стоит протянуть руку в его густую неизвестность — и пальцы нащупают холодное лицо.

Мы проникли в дом. Останки были легкими: Ариэль высосал из Спинолы всю кровь и лимфу.

Почему демон помогал мне избавиться от трупа? Защищал тело, в котором соседствовал с разумом моего помощника? Мне до сих пор неведомо, как и в какой момент «ангел» окончательно освободился из темницы черного кристалла. Складывалось впечатление, что Келли даже гордится инфернальным гостем, как могущественным покровителем. Но где кончался Келли и начинался Ариэль? Спал ли дух после кровавых трапез? С кем я разговаривал последние полтора года, с того дня, как мы схоронили в тумане тело молодого мастера-чеканщика?

Да, мы делали это не в первый раз. Разговоры о таинственном кровопийце стихли только после того, как на берегу Влтавы стали находить растерзанные тела, главным образом крестьян. Людской страх обрел новое воплощение — вервольф. Насколько я знаю, Келли (оставлю адской сущности имя никчемного ирландца) не имел к этому отношения. Был оборотень или нет — у меня хватало других проблем.

Например, не думать о голосах мертвецов за зеленой дверью.

Или вопрос надо ставить иначе: почему я помогал демону избавляться от выпитых тел?

Не стану оправдываться. Я часто проявлял мягкость, это касалось моих поступков и поведения, всего, кроме научных изысканий. Я жаждал открытий и защищал не себя, а право продолжить поиск красной тинктуры…

А еще я ужасно боялся Келли.

Поймите, будучи человеком — и молодым учителем, и одержимым таинством стариком, — я не позволял своему гневу обернуться насилием, я никого не убил. Я всего лишь хотел, чтобы смерть других не навредила моим трудам и моей семье.

Взвешенная в воздухе влага неприятно липла к коже. Я старался не смотреть на резкое мраморное лицо Келли, но, когда смотрел, глаза демона сияли едким холодом. Где сейчас настоящий Келли, как глубоко под волей Ариэля?

Я страшился оказаться на месте Келли.

Капельки тумана внутри Дома-Которого-Нет источали свет. Это скорее мешало, потому что все вокруг плыло в вязком, плотном свечении. Я не видел других стен, кроме той, где был дверной проем. Над головой звучали шуршащие шаги, но самого потолка я тоже не видел. Стиснув зубы и жалея, что не могу зажать уши, ждал, когда появится другая дверь — зеленая. Ждал, ждал. А потом Келли поднимал руку, и грязный длинный ноготь показывал: там.

Он всегда видел ее первым (и, как мне кажется, опасался не меньше моего). Распахнутую настежь дверь, влажную, покрытую пористой гнилью, тускло-зеленым мхом. Она висела в тумане, внушая неодолимое желание лечь на устеленный пеплом пол, скорчиться, закрыть глаза и переждать безумное пробуждение этого места вне границ привычного мира.

— Давай, — приказал Келли, и я пришел в себя.

Мы качнули останки Спинолы взад-вперед, бросили их в зеленую дверь — и она тут же захлопнулась, со скрипом провернулась на петлях тумана. Я вздрогнул.

«Я — дверь», — вспомнились слова Келли.

Общаясь с магическим шаром, Келли всегда видел и слышал больше меня. Он был приоткрытой дверью, я — закрытой. Мне приходилось вглядываться в замочную скважину, прислушиваться. Келли же смотрел в щель, которая расширялась, расширялась…

Дом содрогнулся. Мгла по-прежнему скрывала все, кроме мшистой двери впереди и черного провала за нашими спинами, но на меня давили невидимые части дома: окна, арки, лестницы, проходы, залы. Боль полосовала глазные яблоки яркими мазками. Я видел огромный сад во внутреннем дворике, покрытый от пола до потолка ломкими коричневыми цветами и травами.

На несколько мгновений я перенесся в прошлое, где было лето с кострами на холме и беззаботными прогулками вдоль ручья. На сгибе локтя висела корзина, чулки промокли до колен, жужжали пчелы, а мортлейкское поле пахло растертыми листьями мяты. Мне нравилось собирать травы: я чувствовал себя самим Галеном, смеялся над эссенциями на аптекарских полках, над засохшими стеблями в склянках, наклонялся и срывал дарованное солнцем облегчение. Оборачивал корни влажной бумагой и бережно клал в корзину. Теплый ветер развевал полы моего пальто, копался в седине бороды. Эдвард Келли, молодой человек с изуродованными ушами, еще не постучал в мою дверь, я был счастлив как никогда, хотя не понимал этого…

— Назад, — зашипел Келли.

Схватив за рукав, он потащил меня обратно на Золотую улочку. Демон дернул слишком сильно, и я, потеряв равновесие, упал на левое плечо. Келли склонился надо мной, изо рта — трещины в окаменевшей глине — вместе со словами вырвалась невыносимая вонь:

— Не слушай их!

Он говорил о голосах за зеленой дверью. Решил, что они стали причиной моей обездвиженности. Перед глазами снова мелькнуло мортлейкское поле, я зажмурился, чтобы удержать его…

— Джон… Ди… Джон! Ди!

По зеленой двери застучали кулаки, зацарапали ногти. Губчатый мох задвигался, словно под ним ползали пальцы. Голоса звали меня. А затем закричали, так громко и пронизывающе, что всколыхнули туман. Еще секунду назад они верили, что я выпущу их. Душераздирающие вопли несчастных обрывались на высокой ноте, точно мышцы четвертуемого, и тогда начинали кричать другие.

Келли волочил меня по кочковатому полу. Мои ладони перепачкал мокрый пепел — чужие смерти. За порогом мне удалось вырваться и с трудом подняться на ноги. Я обернулся к призрачному дому.

Из дверного проема не долетало ни звука. Туман больше не освещал пространство за угольной стеной, зеленая дверь исчезла.

— Джон…

На голове зашевелились волосы. Я не сразу понял, что голос исходит не из Дома-Которого-Нет. Меня звал Келли. Стоя за моей спиной, он смотрел в ночное небо, где корчились от боли диковинные огни.

— Пойдем, — без властности, но и без должного уважения сказал мой помощник.

«Он ушел, — подумал я, — Ариэль ушел».

Но полной уверенности у меня не было. К тому же, как я уже упоминал, демон вырвался из клетки черного кристалла. Куда он мог уйти? В некую изнанку, тень между мирами?

«Нет, — говорила та часть моего „я“, которую не хотелось слушать, — он никуда не уходит. Он смотрит на тебя из тела Эдварда,