Дети Доброты - Мила Бачурова

могилу? И зачем взял с собой плащ? Серый-то встрепенулся, только услышав вопль Ангелины, и то поначалу решил, что показалось. До могилы далеко, с полкилометра, он даже не сразу сообразил, откуда кричат, в какую сторону бежать. Подбегая, издали разглядел две схватившиеся не на жизнь, а на смерть фигуры — тёмную Джека и серебристую Ангелины. Комбинезон Серый издали не опознал, удивился ещё — что за человек, почему так странно одет? В Цепи комбезы сейчас только старики надевали, и то редко. А когда Серый прибежал, всё уже было кончено. Ангелина лежала на земле с ножом в груди.

Нда. Вопросов много, ответов — ни единого. И вряд ли они, кстати, появятся. Серый отлично знал, что молчать о том, о чём не хочет говорить, Джек умеет не хуже Сталкера. От того, что один угрюмо мычит, а второй болтает без умолку, результат не меняется. Джек либо отделается шутками-прибаутками, либо так заморочит голову, что забудешь, о чём спрашивал.

Серый долго колебался, рассказывать ли о случившемся Мраку, но в итоге, когда тот вылез из палатки на смену, припомнил Джеково «держи язык за зубами» и говорить ничего не стал. А поднявшись вечером, заметил, что комбинезона за палаткой уже нет.

***

— Ты сказал отцу? — Серый едва дождался своей очереди вести Джека.

Шёл тот сегодня увереннее, чем вчера, однако невооружённым взглядом было видно, что до выздоровления ещё далеко.

Джек округлил глаза:

— Что сказал?

— Не прикидывайся! Ты понял.

Вопреки опасениям Серого, выкручиваться дальше Джек не стал.

— Нет, — не глядя на Серого, отрезал он.

— Почему?

— А зачем?

— Н-ну... — Серый замялся. — Отец же — командир. Он про всё должен знать.

— Командир должен знать об опасности, — холодно сказал Джек. — А опасность шакалы по кустам растащили. И на хрена вот я буду бункерному мозги крутить? А то у него других забот мало.

— Мне кажется, всё равно надо сказать, — уже не так уверенно пробормотал Серый.

— Перекрестись, если кажется, — посоветовал Джек. — Умеешь, или научить?

— Да ну тебя. — Серый вздохнул.

Впереди колонны шли Кирилл и Шаман. За ними Серый вёл раненного Джека, замыкали колонну Мрак и Эри. Время от времени до Серого доносились обрывки разговора — отец пытался беседовать с Шаманом. Тот отвечал нехотя, односложно.

— Я не знаю, как доказать тебе, что мы не враги, — донеслись до Серого усталые слова отца. — Мы не претендуем на ваши земли. У нас достаточно сил и рабочих рук для того, чтобы самим восстановить хозяйство — в тех местах, где никто не живёт. И надеюсь, что рано или поздно ты это поймёшь.

— Вы несёте зло, — угрюмо отозвался Шаман.

— Какое зло? Кому мы его причинили? Назови хоть одного человека! А твои люди убивали моих. Ты запугал людей байками о том, что мы будем воровать детей, и один из них зарезал Лёху. Ты испортил переправу над пропастью, и там погиб Эрик. Олеся... — отец не договорил.

— Ты убьёшь меня? — спросил Шаман.

Отец горько усмехнулся:

— А тебя только это интересует?

— Ты должен меня отпустить. Без меня в посёлках начнутся раздор и хаос.

— Ничего, у тебя талантливая сообщница. Переживут как-нибудь.

При этих словах отца у Серого ёкнуло сердце. Он покосился на Джека. Тот, будто и не слышал — продолжал шагать с прежним безмятежным видом.

Ну, может... Может, и хорошо, что отец ничего не знает, — попробовал успокоить себя Серый. Если бы знал, разговаривать с Шаманом ему бы сейчас пришлось по-другому. Но кошки на душе всё-таки скребли. Серый дал себе слово, что найдёт способ заставить Джека рассказать отцу правду.

После привала Серого рядом с Джеком сменил Мрак. Теперь Серый шёл замыкающим, а перед ним шагала Эри.

После того, как обрела отца, девчонку будто подменили. И держалась увереннее, и шагала бодрее, и на каждом привале лезла помогать. А останавливаться приходилось часто — Кирилл, хоть и не раненный, уставал не меньше Джека, слишком уж был истощён.

Эри на привалах крутилась рядом. На усталость не жаловалась, бегала и за водой, и за растопкой для костра, и даже за тем, как отец меняет Джеку повязку, следила без содроганий.

Серый догнал девчонку, тихонько окликнул.

Эри оглянулась:

— Чего?

— Спросить хотел. Ты Шамана слышишь? Ну, что там у него на уме?

— Ты же мне запретил слушать, — фыркнула Эри.

— А ты прям прогнулась, ага, — кивнул Серый. — Так слышишь или нет?

Эри поморщилась. Неохотно проговорила:

— Там... неприятно.

— В смысле?

— Шаман чего-то боится. И тоскует.

— Со страху, что ли? — не понял Серый. — Тоскует-то?

— Нет. Он без этой своей жуткой тётки тоскует. Если бы не боялся, что хуже будет, давно сбежал бы. И вообще... чушь, конечно, но мне сегодня показалось — Шаман думает, что Ангелина умерла.

Серый вздрогнул.

— Ты чего? — удивилась Эри.

— Ничего. Зябко. — Серый повёл плечами и застегнул куртку.

— Ты не заболел? — встревожилась Эри. — Даже мне не холодно!

— Нормально. Видать, с недосыпу кроет... Пройдёт.

Эри заговорила дальше, но Серый уже не слушал. Он вдруг понял, почему Джек не стал ничего рассказывать отцу.

Если Шаман узнает, что Ангелины больше нет — а он узнает, отец притворяться не умеет, — дальше с ними не пойдёт. Серый вдруг ясно, будто кино показали, увидел эту сцену: как Шаман садится на землю и воет, проклиная чужаков.

Что-то он, судя по словам Эри, чувствует, но уверенности у Шамана пока нет. А вот если эта уверенность появится... да ещё выяснится, что Ангелину убил Джек... тогда они однозначно останутся без проводника. Казалось бы, чёрт с этим, дорогу найдут. Но какой будет эта дорога, даже думать не хочется.

Отец потерял троих из пяти человек, входивших в отряд. Серого с Мраком пытались отравить. Эри едва не утонула подо льдом. А Шаман — это, как ни крути, гарантия спокойного возвращения домой. Значит, Джек поступил правильно, что умолчал об убийстве Ангелины?.. Серый почувствовал, что голова у него пухнет. До сих пор казалось — найдёт отца, и тут же всё станет простым и ясным, как было раньше! А вот хрен там плавал. Теперь всё только хуже запуталось. И молчать — вроде неправильно, и сказать нельзя.

Так, то набираясь