Реквием. Книга первая Инициация - Ивар Рави

Он даже пересел к Семенову, чтобы быть ближе к соратнику в споре со мной.

— Когда советские и американские ученые моделировали глобальную ядерную войну, они основывались на единственном применении ядерного оружия в городах — в Хиросиме и Нагасаки. В обоих случаях, особенно в Хиросиме, был так называемый огненный шторм — горело все и очень долго, несколько дней. В Нагасаки немного иной тип застройки, и пожары были менее впечатляющие. Так вот, огненный шторм был следствием типично японской архитектуры — дома из дерева, картона и бумаги с минимумом железа и бетона. Кроме того, город лежал в низине, домишки японцев плотно примыкали друг к другу. Огонь просто мгновенно охватывал соседние дома и распространялся с огромной скоростью. Большая часть погибших в японских городах погибла в пламени пожаров и от ударной волны. Каменные здания в паре сотен метров от эпицентра взрыва уцелели, даже люди в подвалах спаслись, находясь недалеко от взрыва.

Меня слушали с открытыми ртами все, кроме Дениса — тот уже слышал эти выкладки ранее.

— Теперь понятно, в чем феномен Хиросимы?

— Не совсем, — честно признался подполковник, Ашот решил тактично промолчать.

— Что должно закрыть от нас солнце, если верить теории ядерной зимы? — на мой вопрос первой ответила Аннабель, вскинув руку, как школьница на уроке.

— Дым и сажа от пожаров, что поднимется в атмосферу!

— Абсолютно верно, — я улыбнулся девушке, — дым и сажа могли бы частично закрыть на какое-то время солнечные лучи, будь наши города Хиросимой и Нагасаки. Но у нас здания из стали и бетона, огненного шторма не будет, да и время неподходящее — на дворе зима.

— А что там про сажу? — Семенов смотрел на меня уважительно.

— В своих работах наши и советские ученые не учли такой критерий, как коэффициент осаждения сажи. Я даже думаю, что было это сделано намерено. Чем крупнее и тяжелее сажа, тем быстрее она оседает. Сажа, поднявшаяся до 3–4 км, оседает в течение нескольких недель, с высоты в 10 км — в течение пары месяцев. И лишь поднявшись выше 20 км, сажа способна задержаться в атмосфере на год или больше, я читал про такие расчеты.

— Олег, говоришь ты складно, но есть нестыковки, — Ваня решил вступить в дискуссию. — Как могли одновременно прийти к одинаковому заключению наши и американские ученые, ведь мы в контрах были в то время?

— Я не могу утверждать, но думаю, что это была блестящая спецоперация КГБ, — остановив жестом готового возразить Семенова, продолжил:

— Уже к середине 80-ых было ясно, что мы проигрываем гонку вооружений, начинаем технологически отставать, и нужен был выход из положения. И КГБ могло использовать такой вариант — организовать утечку документов советских ученых, чтобы они попали к американцам. Американцы они какие? Если что-то нароют, в погоне за сенсацией сразу бегут в газету, публикуют. Так и произошло — после публикации конгресс и сенат США встал на уши. И тут СССР со скорбным лицом заявляет — да, наши ученые тоже пришли к такому выводу, даже раньше ваших, но мы это не публиковали, чтобы не будоражить общественность.

— Ты додумался до этого сам? — взглядом Аннабель можно было растопить весь снег в Одинцово, да что там Одинцово, все Подмосковье могло оттаять. Я даже покраснел от восхищения в ее голосе, закашлялся.

— Что-то прочитал в различных источниках, где-то заметил нестыковки. Но версию про операцию КГБ по намеренной утечке в СМИ не встречал, — честно признался слушателям.

Пару дней назад, находясь в курилке, мы с Ваней и Денисом пришли к согласию, что Аннабель и супруги Семеновы поедут с нами. Родители девушки жили в Нижнем, а больше ближайших родственников у нее не было. Оставался Ашот, оба парня не были от него в восторге, но я понимал, что молодой и крепкий мужчина нам не помешает.

— Ашот, какие у тебя планы? Через пару дней мы планируем уехать отсюда, немного юго-восточнее, — я не стал уточнять, куда поедем.

— Я должен узнать, что со своими, как раз хотел попросить у тебя костюм, чтобы съездить, — Ашот опустил глаза и продолжил, — но если откажешь, пойму, меня могут убить, и костюм пропадет.

— Знаешь, что? Мы посмотрим день-два, что будет с фоном снаружи, и вместе прокатимся к твоим. Так, парни?

— Ну да, — вяло отозвался Ваня, Денис просто кивнул, а подполковник уточнил:

— А где живет твоя семья?

— По Лесной, это в Мамоново, — уточнил Ашот с увлажнившимися от радости глазами.

— Далековато, но раз надо, значит надо, я в деле, — резюмировал Семенов, уходя с женой в свой угол. У всех пар в подвале были свои углы, только я, Ашот и Аннабель старались держаться недалеко от центральной колонны, располагаясь на ночевку по разные стороны.

Нельзя удивляться везению, слова Вани про электричество и отопление вышли нам боком к полудню следующего дня: подача электричества прекратилась. К вечеру стали понемногу охлаждаться трубы отопления, проходившие через весь наш подвал.

— Завтра к обеду они замерзнут, — констатировал Ваня. Термометр внутри показывал 18 по Цельсию, но уже перед сном температура упала до 14. Ночью стало холоднее, пришлось укутываться дополнительно. Утро мы встретили уже в весьма прохладном убежище, пришлось Ване вытаскивать буржуйку и налаживать дымоход, выводя трубу в вентиляционное отверстие. Заканчивался одиннадцатый день, а радиация в санпропускнике упорно держалась на отметке 0.92 микрозиверт.

Нашего запаса угля должно было хватить на три-четыре дня, соответственно нам придется отправляться в путь к тому времени, невзирая на радиационный фон снаружи.

— Завтра поедем в Мамоново, каждые два часа по очереди встаем и подкидываем уголь в печку, — в подвале стало теплее, но не так комфортно, как раньше. Но три-четыре дня с такой температурой, а термометр показывал 12 градусов по Цельсию, можно выдержать. Чем ближе был день отправления, тем боязней мне становилось сознавать, что все они доверились моему чутью, моим решениям. А если я ошибся?

Глава