Второй наместник Тагана (СИ) - "Тенже"

Проснувшись в задымленной комнате, Саша долго убеждал себя, что сон навеян выпавшим из печки и зачадившим воздух поленом. Сам же был виноват — сунул длинные куски бревен, чуть подпер дверкой и забыл поворошить и подвинуть.

«Хорошо, что на прибитый к полу железный лист выпало, а

то бы так и сгорел, не проснувшись».

Но кошмарное видение оставило-таки осадок. Он метался по двору и дому, хватаясь за дела, и тут же бросая начатое. Не мог найти себе места, не замечал, что погода уже второй день как переломилась на весну — вовсю припекало солнышко, а в леске надрывались голосистые птицы.

Известие — радиоприемник работал почти на полную гром кость — застигло его у калитки. Саша пытался укрепить разболтанную щеколду, но только ронял шурупы в грязь. А когда

услышал наскоро проговоренную диктором новость, уронил

туда же и отвертку.

— Бывший наместник Тагана Арек Майер приговорен к по жизненному заключению за убийство соотечественника.

Три бунал рассмотрел обстоятельства дела и признал Майера винов ным в непредумышленном убийстве. Столь суровое наказание обусловлено законами о взаимодействии кеннорийцев на закрытых планетах. По оценкам судебных экспертов подоб ное преступление, совершенное на Альфе или в другой цивилизованной колонии, грозило бы Майеру заключением на срок от пяти до десяти лет, в зависимости от смягчающих, либо отягчающих обстоятельств.

В следующем выпуске новость уже урезали в два раза, убрав из эфира мнение судебных экспертов, и Александр, наспех ополоснувшись и переодевшись, помчался в город за газетами.

Расчет на дополнительные подробности не оправдался. Печатные издания удостоили бывшего наместника коротенькой заметки, слово в слово повторявшей первое новостное сообщение. Да и нашел Саша эту заметку не сразу — приткнули в угол внизу третьей полосы.

Он перечитал ее четыре раза. Но так и не поверил. Как не поверил диктору. И уже собирался смять газету и выбросить в урну — гадость же — но замер, услышав удивленное: «О!».

Обернувшись, Александр встретился взглядом с Куртом. На лице у начальника читалась напряженная работа мысли. Курт морщился, кривился, закусывал губу, а потом, просветлев, озвучил результат размышлений:

— Наверное, лучше я тебя не видел!

— Наверное, — равнодушно согласился Саша.

Начальник помялся, переступил с ноги на ногу, и спросил:

— Может, тебе денег занять? Отдашь, когда получится.

— Спасибо, не надо, — предложение почти растрогало. —

Есть у меня деньги. Но все равно спасибо, Курт.

— Да не за что, — пожал плечами тот. — Я же ничего не сделал.

Они разошлись, не попрощавшись — кивнули друг другу, как столкнувшиеся на улице старые приятели, спешащие по делам. Александр дошел до машины, бросил газету на переднее сиденье, сел за руль и поехал по вызубренному маршруту: магазин, заправка, дача.

Флаер он сначала услышал, а потом и увидел. Хищная стальная птица кружила над горами, как разведчики в былые времена, и вызывала желание загнать машину в придорожные кусты и спрятаться от чужого взгляда. Саша пожалел, что так и не собрался проехаться по старым адресам — были среди гаражных знакомцев люди, приторговывающие оружием.

«Еще когда с Ареком первый раз сюда ехали, подумал —

калаш бы, да ящик гранат. Хоть нервы помотать, чтоб голыми

руками не взяли...».

Всплеск злости тут же растворился. Взгляд на газету напомнил — не надо больше никого защищать. Не придется обни мать любовника в лифте, успокаивая дрожь, и целовать

закрытые глаза, пытаясь передать каплю своего спокойствия. Не

нужно вскакивать с постели и осматривать заснеженный двор,

потому что тебе послышались шаги и голоса. Не... не... не...

Флаер тут же забылся — ну, летает дура железная, и летает.

Авось навернется.

Александр сосредоточился на дороге. Съехал с шоссе и повел автомобиль по раскисшей глинистой грунтовке. Тепло аукнулось громадными лужами, в которых машина норовила сесть и увязнуть, обеспечив хозяину недобранные физические нагрузки. Чтоб ломал лесины, да под колеса подкладывал.

Назойливый рев, сотрясавший окрестности, усилился. Флаер вынырнул из-за деревьев, и резко взмыл вверх, набирая высоту и ввинчиваясь в безоблачное таганское небо. Александр сплюнул, выругался, хотел было закурить, но не решился отвлекаться.

«Потом уже. Дома».

Он доехал до очередной развилки, и насторожился. Бывшее совхозное поле, на котором в былые годы сажали то клевер, то подсолнухи, выглядело странно. Посередине, среди проталин и мокрой земли, возник высушенный, припеченный, как во время лютой засухи круг. За размышлениями — заклинание эти придурки с флаера кинули, что ли? — Александр не сразу заметил, что на дороге, рядом с полем, кто-то стоит. Первую мысль — «этот как раз на наши дачи, надо подвезти» — выгнала вторая.

«Откуда среди полей, на грунтовке, по которой только рано утром ходит автобус, взялся мужик в военной форме с рюкзаком?».

Фигура показалась знакомой. Саша прищурился, пытаясь разглядеть загадочную личность, прибавил скорость, тут же дал по тормозам, выскочил из машины, не замечая, что по щи-

колотку провалился в жидкую грязь, и заорал:

— Ты?!

Бывший второй наместник Тагана, приговоренный к пожизненному заключению в далекой колонии, аккуратно поставил рюкзак на мокрую траву, выбросил окурок и подтвердил:

— Я. Как ты вовремя... я только что понял — навыки ориентирования в незнакомой местности утеряны напрочь.

Не мог даже сообразить, где юг, где север. Решил покурить... определиться.

— Как ты сюда попал? — Александр, наконец, преодолел лужу и смог коснуться любовника — нет, не призрак.

Живой, теплый, табаком пахнет. Улыбается. И знакомые браслеты на запястьях — матовое золото.

— Хельм доставил. Врал, что не знает южных районов, пытался уговорить меня на крышу борделя, и унялся только тогда,

когда я ему напомнил, что мне запретили проживание в столице и крупных городах. Тогда он высадил меня в чистом поле. И заявил, что других точек тут нет. Вот же мстительная скотина...

— Подожди, подожди... — голова пошла кругом. — Почему запретили в столице? Как тебя вообще сюда выпустили? В газете написано — приговорен к пожизненному заключению! Там, в машине, газета... на переднем сиденье лежит.

— Откуда я знаю, почему там так написано? Осторожно, ты мне ребра сломаешь!

Саша с сожалением разжал руки. И сообразил, что чувства

можно выразить по-другому. Наверное, если бы не проехавший

по основной дороге комбайн, они бы долго стояли в грязи и целовались. Жадно, страстно, так, как целуются те, кто уже не надеялся на встречу.

Грохочущая сельскохозяйственная машина немного охла дила их пыл. Александр почувствовал, что у него заледенели ноги, а взъерошенный Арек покосился на рюкзак и пожаловался:

— Я есть хочу. Меня таскали из тюрьмы в изолятор, потом два часа держали на крыше, возле посадочной площадки, хорошо, хоть присесть разрешали. Конвой нормальный попался.

А пожрать не дали! Я вчера на ужин плошку каши какой-то получил и всё.

— Это были тяготы тюремного заключения. Они закончились, — Саша подхватил тяжеленный рюкзак, охнул, и предложил. — Поехали? Я сегодня в магазине был, купил что-то...

колбаса точно есть. И батон. И чаю согреем.

— Мне вроде бы дали консервы...

— Кто? Нет! Рассказывай по порядку. С того момента, как

мы расстались. Всё в подробностях. Я хочу знать каждую мелочь.