Второй наместник Тагана (СИ) - "Тенже"

Вратами, на улице родного города. И оборвал почти беззвучный

шепот только на трассе, увидев залитый оранжевыми лучами

силуэт Эльбруса.

— Куда мы едем?

521

— На теткину дачу. Я хотел ей позвонить... но телефон мой

в машине сгорел под клубом. В куртке остался. Наверное, оно и

к лучшему. Поедем так. Тетка все равно по сугробам на дачу не

выберется.

Знакомая дорога не успокоила. Саше начало казаться — он

что-то упустил, забыл важную мелочь...

— Ничего вроде... — подбадривая себя, пробормотал он. —

Это уже нервы.

Пережитое напряжение давало знать — виски разламывало,

да и руки тряслись, словно кур воровал... Но растекаться и рас-

слабляться было рано. Александр доехал до знакомой дамбы,

хваля дорогую зимнюю резину, осмотрел нетронутую целину

сугробов, убедился, что дачи пусты — никому из соседей не

пришло в голову пожить в промерзающем домике — и принялся

за дела.

Протоптав дорожку в сугробе, он отыскал запасные ключи —

тетка хранила их в ямке под крыльцом — отпер дом, включил

свет, закидал дров в печку, взглянул на единственную кровать и

громко выругался:

— ...так вот куда она его дела!

Покрывало, то самое покрывало, в котором они перено сили

труп Петровича — разумеется, выстиранное и выгла женное те-

тей — смотрелось роскошно-нелепым пятном, подчер киваю щим

убогость дачной обстановки.

— Сто раз говорил — выкинь ты его, так нет же...

— Что там? — Арек все-таки выбрался из машины и даже

преодолел сугробы, но на крыльцо подняться уже не смог.

— Да... Зачем ты сам шел? Я бы тебя принес! Осторожно...

держись за меня... вот так...

Увидев покрывало, любовник слабо усмехнулся.

— Я сейчас уберу, — пообещал Саша.

— Мне все равно. Честно. Лишь бы лечь.

Тряпка была безжалостно сдернута с кровати — иначе ук-

рыться нечем. Соорудив кокон из ватного одеяла и предмета

кеннорийской роскоши, Александр разжег огонь и помчался к

машине. Следующий час он провел в метаниях по сугробам —

продукты и аптечку в дом, автомобиль — в лесополосу за про-

тивоположной стороной дороги. Пришлось помахать лопатой,

чтоб расчистить съезд и место для парковки. Работа шла не-

быстро — он все время возвращался на дачу, спрашивал: «Тебе

что-нибудь надо?», дожидался еле заметного отрицательного

кивка и вновь бежал на трассу.

К одиннадцати утра Саша чувствовал себя хуже, чем после

двойной смены на лесоповале. Ломило плечи, поясницу, ныли

ноги, а тревога и волнения сумасшедших суток отползли, но

притаились где-то неподалеку, оставив на посту бессонницу.

Он залез под одеяло, прижался к мерно дышащему Ареку —

вроде спокойно спит, не ворочается, не стонет — повозился,

пролежал около часа и встал, чтобы подбросить в печку дров.

На глаза попался пакет с продуктами из столичного магазина.

«Там же бутылка коньяка!»

Лучшего снотворного придумать было нельзя — после второй

порции комната закружилась перед глазами, и Александр едва

добрался до кровати. Ему померещилось, что он вновь оказался в

флаере. Покачивание, звезды под веками... оглушительный треск

сырого полена, дернувшийся и попытавшийся сесть любовник...

— Лежи, — укладывая голову ему на плечо, посоветовал Са-

ша. — Лежи, скоро прилетим.

Круговорот Врат и темнота — закрываешь глаза, и как в

межпространственном тоннеле оказался — напомнили о сло-

вах Эрлиха: «Вали куда-нибудь денька на три... нет, лучше на

неделю».

— Мало... мало.

Полет растянулся на небольшую бесконечность. В кабине

флае ра похолодало, и Александр, оборвав ремень, прижался к

пышущему жаром Ареку. Зарылся носом в волосы и пожаловался:

— Мало. Ничего не успеем.

— Ты же говорил — два часа бы вытерпеть. Боялся, что бе-

жать придется.

— Куда уже бежать? — удивился Саша. — Прибежали.

— Вот как?

Любовник тоже оборвал ремень и принялся снимать одежду.

И с себя, и с Александра.

— Увидят!

— Никто не увидит. Никого тут нет.

Руки заставили перевернуться на бок. Саша вздохнул, согла сился поднять согнутую в колене ногу и позволил Ареку провести языком по яйцам — раз уж нету никого... тогда можно.

Ласки становились всё откровенней, всё бесстыдней, слабые

про тесты не помогали, и пришлось расслабиться и получать

удо вольствие. Всё равно во сне, всё равно никто не увидит и не

ста нет осуждать.

Когда блаженство разбавилось болью, Александр застонал

и открыл глаза. Комнату заливали лучи закатного солнца —

словно из печки вывалились угли, и занялся пожар, стены

опять покачивались — любовник вбивался в его тело ровными

сильными толчками и не забывал дрочить напряженный член.

— Ты!..

— Тихо. Сломаешь — врача вызвать не сможем, — шепнул

Арек и осторожно ухватил его зубами за ухо, заставляя помор-

щиться от щекотки.

— Ладно...

Сопротивляться и брыкаться было глупо. Саша снова закрыл

глаза и начал толкаться в услужливо сжавшуюся ладонь — с

какой стати терять свою законную долю удовольствия?

Арек

Возиться с сонным телом, бормочущим какие-то невнятные возражения, было одновременно приятно и неловко.

Ареку не нравился секс с одурманенными партнерами.

Но барьер, которым отгородился Александер, не стоило ломать силой — чтоб бревенчатый частокол не превратился в каменную стену, если попытка выйдет неудачной. Давно уже приходил на ум вариант «подпоить», но выполнение откладывалось и

откладывалось — не стыковались подходящее настроение и сво-бодное время, что-то мешало...

Разрешение, полученное перед мотелем, удивило и слегка растрогало. Захотелось воспользоваться правом, втрахать в уп рямую голову и задницу разницу между изнасилованием и добровольным актом. В том, что Саша под ним не кончит,

Арек ни секунды не сомневался, но собирался обеспечить ему качественный оргазм после — как награду за терпение и напоминание о той самой разнице.