Струнник (СИ) - Андрей Русланович Буторин

переезда, оставшись в родной однокомнатной «хрущевке».

И вот уже два года Оленька жила одна, посвящая себя работе, учебе и немногочисленным подругам. Чуть больше года назад она перевелась в другой цех, оператором участка автоматизации и там встретила Андрея. Он стал первым Олиным наставником, обучая ее компьютерным премудростям. Андрей сразу понравился Ольге — умный, надежный, с чувством юмора и, что особенно ей импонировало, добрый. Он объяснял сложные вещи так легко и доходчиво, что Оля намекнула ему о погибающем педагогическом таланте. «А вот выгонят с работы — пойду в педагоги!» — отшутился на это Андрей.

Она видела, что тоже нравится Андрею — была уверена, что женское чутье ее не подводит. Однако прошло целых полгода, а он даже не сделал намека на какое-то к ней чувство. Все решилось холодным ноябрьским вечером, когда Андрей пришел к ней домой и признался в любви.

Теперь все было так хорошо, так замечательно, что Оленька боялась поверить своему счастью. На сентябрь была намечена их с Андреем свадьба.

Прошедшие с ноября восемь месяцев пролетели как во сне. И вот теперь они шли под руку по летнему парку светлой летней ночью и были счастливы.

— Читала вчера заметку о тебе в областной газете! — радостно вспомнила Оля.

— Да ну, обо мне, — смутился Андрей. — Там ведь не только про меня, вообще про комбинат, тем более к Дню Металлурга, а я ведь не металлург.

— Но тебя же признали лучшим программистом и фотографию твою напечатали!

— Лучшим программистом цеха, а не всего комбината, — словно оправдываясь, пробормотал смущенный Андрей. — Да и вообще, надо было кого-то назвать лучшим — ткнули в список и попали в меня.

— Да ты что, так не может быть! — воскликнула Оленька. — А если бы в пьяницу какого-нибудь ткнули?

— А я и есть пьяница.

Оленька звонко засмеялась, обвила руками шею Андрея и глядя на него огромными влюбленными глазами, сказала:

— Ты мой самый любимый пьяница!

Разговор их перескакивал с одной темы на другую легко и непредсказуемо. Вдруг Оленька запрокинула голову и спросила:

— Андрюша, а Марс сейчас виден?

— Не знаю, наверное, виден, — ответил Андрей. — А зачем тебе Марс?

— Ну как же, это ведь очень интересная планета! — восторженно сказала Оля. — Туда ведь скоро прилетит станция «Север», неужели ты не знаешь?

— Конечно знаю, мы каждый день с ребятами в курилке эту тему обсуждаем.

— Скажи, Андрей, а как ты думаешь: при чем здесь «Звезда России»?

— Ой, Оленька, я просто терпеть не могу политику! Все эти «Звезды», «Сознания», «Совести» — все это вызывает во мне раздражение. Да и с чего ты взяла, что они имеют отношение к Марсу? Им бы только мешки свои денежные туже набить, а с Марса что возьмешь? Сплошные расходы и головная боль!

— Но ведь по телеку и в газетах последнее время где «Звезда России» — там и Марс… Читала даже как-то интервью со Старицким, так он вообще сказал, что они филиал «Звезды России» на Марсе откроют.

— Во-во, читай подобную чушь — крыша поедет! Они талдычат о чем угодно, лишь бы «засветиться» лишний раз, завлечь э-лек-то-рат, будь он неладен! Сейчас Марс в области актуален — значит будут говорить про Марс, а сами небось представляют его в виде батончика с толстым-толстым слоем шоколада!

Оленька прыснула, представив огромную шоколадку на космической орбите.

— Кстати, — улыбаясь, спросила Оленька, — тебе никто не говорил, что ты очень похож на Старицкого?

— Ну, вот уж спасибо, так спасибо! — Андрей приложил руку к сердцу и поклонился. — Уважила, нечего сказать.

— Андрюш, ну правда похож, я ж не виновата, — извиняющимся голосочком пропела Оленька, скорчив при этом потешную рожицу. — Неужели ты сам не замечал?

— Мне себя со стороны не видно, а на всяких там «старицких-новицких» я вообще не гляжу, меня от их рож воротит!

Когда пошел третий час ночи, Оленька, отрываясь от теплых губ Андрея, прошептала:

— Пора домой, Андрюша, тебе ведь завтра в семь утра вставать — точнее, уже сегодня.

— Ничего, я могу и не спать, — так же шепотом ответил Андрей.

— Ну да, не спать! Тебе завтра на работу!

— Да знаю я, что на работу, — тяжело вздохнул Андрей. — Так, глядишь, можно и возненавидеть любимую работу. Ладно, пошли я провожу тебя.

Проводив Оленьку до дома, Андрей быстрым шагом направился к себе. В душе у него все ликовало и пело, как всегда после свидания с Олей. Видимо, из-за этого да из-за накопившейся все же усталости Андрей не обратил внимания на темно-синюю «Вольво», стоявшую возле входа во двор. Лишь зайдя в подворотню, он услышал сзади громкие шаги. Уверенный голос окликнул:

— Вы Андрей Викторович Камнерухов?

Андрей обернулся. Сзади стояли двое — в темных костюмах, широкие и плотные. Неприятно засосало под ложечкой.

— Да, я, — ответил Андрей, стараясь не выдать голосом подступивший страх. — А в чем дело?

— Вам придется проехать с нами, — строго сказал один из незнакомцев.

— Не понимаю, — опешил Андрей. — Вы что, из милиции?

Незнакомцы синхронно усмехнулись.

— Нет, мы не из милиции, — ответил все тот же мужчина. — Мы вам все объясним в машине.

— Я никуда не поеду! — запротестовал Андрей. — Какое вы имеете право?

Говоривший с Андреем едва заметным кивком подал знак второму. Тот быстро и плавно, словно кошка, нырнул Андрею за спину, и в следующее мгновение мир взорвался яркими брызгами и покрылся плотной вязкой тьмой.

Глава 6

Юрий Петрович Коротков снова и снова вспоминал свою первую встречу с Брюханковым. Так ли он повел себя? Все ли сделал для того, чтобы не быть втянутым в грязную и опасную игру? И в который уж раз вынужден был признать себя побежденным — альтернативы случившемуся он не находил.

В тот злополучный декабрьский день, после состоявшегося знакомства и первого разговора, закончившегося почти театральной фразой «Теперь-то вы никуда от меня не уйдете!», Брюханков отвел Короткова в крохотную комнатку с одним голым столом да расшатанным стулом и попросил-приказал подождать его с полчаса. После чего вышел и запер дверь на ключ.

В результате только часа через два, в восьмом часу вечера — когда Юрий Петрович был уже на грани нервного срыва — в коридоре вновь послышались уверенные шаги, в замке провернулся ключ, и на пороге каморки появился БИВ.

— Приношу свои извинения, — с порога начал он, — но обстоятельства заставили меня задержаться. Надеюсь, вам не было очень неудобно?

— Отпустите же меня наконец — взмолился Коротков. — Что вы еще от меня хотите?

— Для начала пойдемте в мой кабинет и