Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Страна чудес

С этими мыслями и с тяжелым сердцем я встал и побрел к гермозатвору, виднеющемуся в сотне метров от скверика, уютно располагающегося почти перед самым входом в базу. В котором я и сидел, пытаясь навести мосты с человеком, за которого теперь тоже отвечаю. Может, по дурости, из-за неконтролируемого порыва юношеского максимализма, это совершенно не важно. Отвечаю, и всё.

Часы показывали без десяти девять, у меня было почти десять минут, чтобы прийти в себя до конца увала. Включив музыку на случайный выбор, достал НЗ — втайне спрятанную в кармане пачку, в которой осталась одна единственная сигарета, и подкурил — уж больно хотелось.

Прийти в себя удалось — к гермозатвору базы подошел почти успокоенным. Да, вопросов много, но все решится. Обязательно решится! Но это уже другая история, а пока нужно думать о насущном.

— Привет! — Два силуэта, один в белом, другой в сером, кинулись ко мне одновременно. Чмокнув вначале вечно спешащую Терезу, после покровительственно улыбающуюся Камиллу, я зацепил обеих за талии и потащил подальше от гермозатвора — не люблю, когда на меня смотрят ТАК. А девчонки у входа смотрели именно ТАК, ибо заняться им во время вахты больше нечем.

— Как дела? Что нового? — отпустил я спутниц, когда мы вышли из радиуса слышимости. Повернул голову к младшей, предлагая начать первой, ибо пришли девочки явно не вместе. Та замялась.

— Все интересуются, будет ли сегодня чего-нибудь? Или опять «в другой раз»?

— «Чего-нибудь»? — Я картинно задумался. — Это зависит от того, чего именно все хотят.

И начал перечислять варианты, какие первые пришли в голову, получив истинное удовольствие от ее покрасневших кончиков ушей. Однако смутить Терезу подобным было невозможно, еле сдерживая смех, она оборвала:

— Хуан, не прикидывайся! Ты знаешь, о чем я!

— Знаю. — Я посерьезнел. — Тереза, что мне во всем не нравится, так это то, что меня ставят перед фактом. Все знают, что я не смогу отказать, тем более, сегодня, и пользуются.

— Хуан, зачем ты так? — надула губки моя младшая комвзвода.

Из груди вырвался вздох. Да уж! Я, конечно, не был против — мне самому нравилось. Нет, честно, я получал от процесса неописуемое удовольствие. Но тот факт, что меня вот уже третий раз подряд не спрашивали, а сообщали, немного довлел.

— А тебя, значит, послали…

— Ну да, узнать во сколько.

— Где, уже решили?

Она пожала плечами.

— Посмотрим, как много нас наберется. Потом и решим.

— И сколько пока набирается?

— Больше сорока. Это те, кого я внесла в рассылку. Плюс, малявки. Малявки будут все, или почти все. Плюс, те, кто пока не определился, но пойдет за компанию. Человек шестьдесят, думаю будет!

— Шестьдесят? — Я присвистнул. Да, это рекорд, позавчера не было и сорока.

— Не считая малявок, — улыбнулась Тереза.

Девчонки из диспетчерской, кстати, единственные, с кем я пока знаком не так, чтобы очень, «удружили», сделали запись одной моей сымпровизированной сказки, которую я рассказывал знакомым девчонкам в режиме трепа, а затем распространили по всему корпусу на добровольных началах. Плюсы от этого были — наши посиделки перестали считать чудачеством, и сложившийся после возвращения из Овьедо сравнительно небольшой круг по интересам вдруг увеличился вдвое, почти до сорока человек.

На следующий вечер после распространения записи все «новенькие» ввалились к нам, оккупировав стулья, кресла и даже рассевшись на полу, и потребовали, чтобы я рассказал «что-нибудь подобное». На лицах их читалось удивление, глаза же воодушевленно горели.

Для меня это был шок, но я не растерялся, поняв, что совершенно неожиданно перешел на следующий уровень родства душ. Ибо если до этого моими слушательницами были девочки Белоснежки, Камиллы, Терезы и несколько человек из других дружественных подразделений, то теперь собралась объективно независимая компания, представляющая все возраста, статусы и подразделения. Я превратился в эдакого средневекового барда-сказителя, таинственную загадочную личность, моментально перевоплотившись в него из «трепача», «мачо» и «дамского угодника», окучивающего знакомых девочек, с половиной из которых сплю.

По такому случаю требовалось рассказать классику, что-то эпическое, но необычное. Что на ура будет воспринято даже такой разношерстной компанией. Ведь не оправдай их надежды, подобного статуса мне более никогда не достигнуть!

Я напряг извилины и рассказал. Именно эпическое, да такое, что, если честно, мозги закипели у меня самого. Многие вещи придумывал и дорабатывал уже на ходу, вдаваясь в детали описания и выигрывая этим драгоценные секунды для изысканий. В итоге получилось нечто, чему я не могу найти подходящего слова среди привычных терминов.

Это была «Злоушка», средневековая сказка. Но ничего общего с версиями Гримм или Перро она не имела, кроме основной линии сюжета. Я вложил в нее свою фантазию, свою философию, свое мировоззрение, выдав в форме поучения-притчи, некой педагогической работы. И при этом осилил неслабую художественную линию, дабы это оставалось все-таки сказкой, пусть и для больших девочек.

Что такое «фурор» до этого я не знал. Но на следующий день понял, когда устав от «Золушки», как темы номер один в столовой, а затем в библиотеке, пошел на тренировку, «спустить пар», а вместо этого был вынужден отвечать на лавину вопросов набросившихся на меня прекрасных созданий, занимавшихся на соседнем тренажере. Их не было в аудитории; «Золушку» так же засняли на камеру и распространили по всему корпусу девочки из диспетчерской, и на этот раз мою историю посмотрели и послушали практически все. Даже в «игровой», куда я побрел после этого, все яростно обсуждали бедную девочку, мачех, принцев, фей, королей и иных сказочных и не совсем личностей, почти не обратив внимания на собственно мое появление.

Единственное, что я сумел выторговать у насевших в тот день по всем фронтам и требующих продолжения девчонок, это рассказать следующую сказку не вчера, когда я готовился ко дню рождению мамы, а сегодня, после увала. И сегодня, судя по реакции Терезы, с живого меня не слезут.

— Ладно, сколько сейчас? Начало десятого? — Я посмотрел на браслет. — Скажи, в десять буду готов.

При этих словах я окинул Камиллу многозначительным раздевающим взглядом. Та расплылась в довольной улыбке, но Терезу аж передернуло.

— Хорошо. Тогда ближе к десяти напишу, где мы собираемся. Ну, я пошла?

— Ага. Давай, иди, — улыбнулся я ей.

Тереза скрипнула зубами, но развернулась и побрела по коридору.

— Плохо, Хуан, — сказала Камилла, смотря ей вслед прищуренным взглядом. — Распустил ты их. Могут быть проблемы.

— Знаю.

— Ревность к собственности — худшая из ревностей, — продолжила она. — Лучше б уж девочка любила. Они все так реагируют?

Я кивнул.

— Даже к моим. В Овьедо парочка ее напарниц чуть не схлестнулась с Сестренками. Общими силами мозги им вправили, но было неприятно.

— Что думаешь делать?

Я пожал плечами.

— Пока ничего. Через две недели у них посвящение. После вышвырну их в город и насильно заставлю встречаться с мальчиками. Для начала много и часто — для сброса напряжения. А потом… Потом посмотрим, главное, чтобы дурь вышла. Пока же бороться бесполезно — альтернативы мне у них нет.

— Только купол не обрушьте после посвящения! — засмеялась Камилла, уходя от сложной для меня темы. — А то знаю я вас!

Я слегка растянул губы в усмешке — весело мне не было.

— Я это, чего пришла, — резко перешла Афина на серьезный тон. — Спросить хотела. Как все прошло? Не передрались девочки?

— Не передерутся. — Я гордо вскинул голову. — Все продумано. Сандра сникла, от прежней надменной валькирии ничего не осталось. Сомневаюсь, что остальные в лучшей форме. А своих я держал под контролем.

— А что мама?

— Мама… — Из моей груди вырвался вздох. — Была «рада до безумия», и это слабо сказано. Но под конец оттаяла. И общий язык с ними нашла. Чем кончится — не знаю, я рано ушел, они еще там. Но знаешь, мне кажется, ей понравилось. Она еще войдет во вкус.

— ???

— У нее никого нет кроме меня, — пояснил я. — Я же ушел, вылетел из гнезда, и в этом месте образовалась пустота. Но теперь она может эту пустоту заполнить, найти другие объекты применения теплых чувств. И дочерей единорога на путь наставить, и этих… — Я сбился.

— Что «и этих»? — улыбнулась Камилла.

— Ну, в общем… Думаю, у меня будет больше, чем пять сестер, — сформулировал я. — Хотя, не сразу, да и холодок между нами все равно останется. Но они поладят, и это правильно. Это лекарство, Камилл, хорошее лекарство для всех нас.

— Включая тебя, — улыбнулась она.

— Включая меня, — согласился я.